Сад для вороны

Вран Карина

А я со спокойной совестью погляжу на рыбок в пруду.

Нет, эта ворона не лишена амбиций. Но еще она не лишена здравого смысла. Физическая подготовка моего тела недостаточно хороша, чтобы исполнить все движения Дайюй без дублера.

Я, «братик» и «служанка» брали по уроку у мастера Чжао. «Сестрица» училась у него почти месяц. Я знаю, потому что мы уже успели немного сблизиться и поболтать. Лу Сюин пожертвовала школьными занятиями, чтобы сыграть принцессу-целительницу.

Делать что-либо тяп-ляп, лишь бы было, я не приучена. Жадность порождает бедность. Любую допущенную оплошность разглядят

и высмеют зрители. Я могу расширить свою роль, но потерять в качестве исполнения. А подобное не по мне. Вот когда сама научусь всему — тогда и поговорим.

А пока — улыбаемся и машем. Машем «родне» моей киношной. Нашли меня, несутся ко мне вприпрыжку. Все мы остаемся на своих местах. И это — правильно.

А с мечом я в кадре появлюсь. Как без этого? Не зря же училась.

Глава 23

Среди множества идиом моей новой родины есть и такой: «Цветы в зеркале, луна в воде[1]» — «Цзиньхуашуйюэ». Чаще всего его понимают, как нечто иллюзорное. Мираж, фантасмагория, даже призрака могут приплести.

Так и просится цитата из пана Сапковского: «Ты путаешь небо со звездами, отраженными ночью в поверхности пруда». Мне-прошлой всегда эта фраза нравилась.

А есть у этой идиомы еще одно значение, чуть менее очевидное. Там отражающиеся в зеркале цветы, и луна на поверхности воды — это про отдачу. Эффект бумеранга. Как аукнется, так и откликнется — и в хорошем смысле, и в плохом.

Ничто не предвещало: мы штатно, хоть и не быстро отсняли сон Цзыюй. Много времени ушло, потому что мне нужно было отыграть просто уйму эмоций. Такое яркое взаимодействие с обитателями иного мира по мнению сценариста (а я с ним солидарна) может показать только ребенок. И только девочка — принцу по статусу положено быть более сдержанным. Даже если тот принц от горшка два вершка.

Вот где я разошлась по полной. Чую, эти скованные запретами и этикетами взрослые никогда такого фейерверка эмоций в одном маленьком человечке не встречали. Меня не смутило даже то, что высший план снимали в «зеленой комнате», то бишь, в помещении с хромакеем повсюду.

Это затем заменят на графику, а пока что — подключаем воображение. Я на свое не жалуюсь, и образы перед внутренним взором удались на славу. Яркие, изящные, пропитанные духом гор и облаков Поднебесной.

Сначала от моих восторгов растаяли мама, Чу и дети-актеры. Затем посветлели лица младших операторов и прочих ассистентов. В перерывах между дублями народ массово подбегал, чтобы похвалить, зачем-то потрогать и убежать.

— Мама, почему эти дяди и тети меня трогают? — включила я режим наивной крохи в очередном мини-перерыве.

Мамуля залилась звонким смехом, а сестрица Суцзу пояснила: после того дождя растянулись все, кроме меня, гримера и… Чу. То есть, я и те

двое, кто непосредственно перед выходом в сырость и скользкость меня касался.

Фея пуховок подправляла грим, а Чу вела меня за руку до места, откуда начинался путь принцессы в кадре. Моя бледная помощница весьма серьезно относится к трудовым обязанностям.

Вопреки стараниям одной змеюки, люди в съемочной группе предпочли поверить в удачливость Мэй-Мэй, а не наоборот. Удача якобы распространяется и на тех, кто ко мне притронется. У них, мол, есть два наглядных примера.

Действие удачи временное, так что лучше обновлять «бафф» почаще. Тут-то я и выпала в осадок. Теорию «передачи удачи» я тестировала в свое время на бате и монетке. Напомню, мне тогда был годик. А бегают меня щупать — взрослые состоявшиеся личности.

Только змея ко мне не подползала, право. А еще сухарь Ке, но тому по статусу не положено. И то, чтобы дяденьке режиссеру не обидно было, я сама к нему подбежала. Вроде как спросить, хорошо ли справляюсь, а заодно «случайно» дотронуться до штанины.

Так я впервые увидела широкую улыбку Ке. Зубы у него не очень, как и прочие наглядные свидетельства вреда курения. Так что даже хорошо, что улыбается он редко.

Итак, волшебный сон Цзыюй мы отсняли. И сразу после этого Ке затребовал вызвать мастера Чжао. Прямо на съемочную площадку. Чем скорее, тем лучше.

Пара наиболее смелых сотрудников упомянули, что уважаемый мастер — человек в возрасте, и за пределами своего зала уроков не дает. На сии робкие возражения Ке махнул рукой и велел дать больше денег.

— Насколько больше? — смущенно вопросил его ассистент.

— Сколько угодно, — ошарашил молодого сотрудника режиссер.

Устроил аттракцион невиданной щедрости, нечего сказать.

Меня отправили отдыхать, но просили не уходить далеко.

— Ладно, — пожала плечами слегка вымотанная ворона.

И пристроилась на стульчике среди наблюдающих за возвращением наследного принца в столицу. Торжественно встречают героя разве что изваяния драконов, тогда как стража городских ворот не признает в путнике с волокушей царственную особу.

Пост-эффект от артефакта все еще действует, так что Юйлун (нефритовый дракон, без лишней скромности парня назвали) сам на себя не похож. Гримеры мощно потрудились, чтобы к воротам столицы дошел измотанный и артистично изгвазданный странник. Запекшаяся кровь, дорожная пыль…

Не признали служивые наследника, бывает. В итоге весь дозор ложится передохнуть (ударение произвольное) на каменных ступеньках у ворот. После красочной постановочной драки, разумеется. Последнего стража принц лупит в бубен не сильно, чтобы тот не выключился. Как та кучка слабаков…

«Везунчику» принц тычет в лицо нефритовой печатью и сообщает, что он изо всех сил старался сдерживаться и не прибить тупоголовых подданных. Так что вся доблестная стража скоро очухается. Но сейчас лучше бы заменить людей… на менее битых. И, само собой, дать принцу войти в город.