Сад лжи. Книга вторая
Шрифт:
Макс повернул голову. Со скамьи в первых рядах поднялся высокий красивый мужчина и прошел на свидетельское место. На нем был хорошо сшитый темно-синий в полоску костюм в английском стиле, снова входящем в моду, и галстук с большим узлом. Длинные бакенбарды расширялись книзу. Глядя на его хлыщеватый вид, Макс решил, что этот тип наверняка ездит на „корвете" и слушает стереозаписи Мантовани. Но, Боже мой, надо отдать ему должное: он держится с такой подкупающей уверенностью, что присяжные, случись с кем-нибудь из них сейчас сердечный
— Доброе утро, доктор Слоан. — Ди Фазио расплылся в такой солнечной улыбке, словно за окном не льет противный холодный дождь (такого ноября Максу еще никогда не доводилось видеть).
— Доброе утро, — самодовольно улыбнулся Дэвид, встряхивая головой.
— Доктор, у вас есть подтвержденное законом право заниматься врачебной деятельностью в Нью-Йорке?
— Да, есть.
— Будьте добры рассказать нам об уровне вашей медицинской подготовки.
— Я учился и окончил Принстон. По окончании занимался микробиологией у Джонса Хопкинса. Затем изучал медицину в Колумбийском университете, окончил там Врачебно-хирургический колледж. Работал интерном в бруклинской больнице „Гуд Шепард" и был назначен главным акушером-гинекологом.
Ди Фазио облокотился на барьер, за которым стоял его свидетель, а другую руку засунул в карман пиджака: вид у него был такой, будто они со Слоаном два закадычных дружка, рассказывающих байки где-нибудь у себя на заднем дворе.
— Являетесь ли вы, доктор, членом каких-либо медицинских обществ?
— Безусловно. Я состою членом Ассоциации американских хирургов, Американского общества акушеров-гинекологов. Кроме того, я член Международной организации хирургов и Нью-Йоркского гинекологического Общества.
„Чересчур хвастлив. Прекрасно. Присяжным это наверняка придется не по вкусу", — подумал Макс.
— А сейчас вы не связаны ли с одной из больниц в черте Большого Нью-Йорка?
— Да, связан. В настоящее время я главный акушер у „Св. Варфоломея".
— И сколько времени вы работаете в этой должности?
— Полгода. До этого я состоял в штате Пресвитерианской больницы.
— Вам знакома пациентка, принятая в больницу „Св. Варфоломея" пятнадцатого июля сего года? Ее имя Альма Сосидо.
— Да, мне знакомо это имя. И довольно хорошо.
Дэвид слегка нахмурился.
— Доктор, мы слышали вчера от свидетельницы Эммы Дюпре, дежурной медсестры, которая работала в тот вечер, когда в больницу поступила мисс Сосидо. — Ди Фазио подошел к столу и вынул из открытого портфеля какой-то документ. — Мне хотелось бы, — обернулся он к Дэвиду, — чтобы вы ознакомились с выпиской из истории болезни, заверенной миссис Дюпре. В судебном иске этот документ значится под номером два. Вы видели его раньше, доктор Слоан?
— Да, конечно, — пробежав глазами записку, Дэвид
— Можете ли вы сказать нам, доктор, что вы обнаружили во время этого осмотра?
Дэвид на мгновение задумался — голова слегка опущена, длинные изящные кисти сцеплены, словно он молится.
Когда он поднял голову, в его ясных зеленоватых глазах полыхнуло выражение скорби, которое произвело на публику впечатление электрического разряда. В зале зашептались, многие подались вперед в тревожном ожидании. Наконец-то, после двух дней сухих свидетельских показаний, начинается настоящая „мыльная опера".
— Мисс Сосидо, — начал он, — была на восьмом месяце беременности. Я нашел, что у нее гипертония и явные признаки водянки. Иными словами, задержка жидкости в организме была очень высокой, быстро развивалась интоксикация.
— Итак, по вашему мнению, это представляло угрозу для ее здоровья?
— Токсикоз довольно часто встречается у беременных, особенно к концу беременности. Но вы правы: если это не лечить, то могут возникнуть опасные последствия как для матери, так и для ребенка.
— А вы дали какие-то указания в плане лечения пациентки?
— Нет.
— О! И почему же, доктор? Может быть, вы нам это объясните?
— Дело в том, что она ведь была не моей пациенткой. Ее лечащим врачом была доктор Розенталь.
Дэвид бросил холодный взгляд в сторону Рэйчел.
Даже на таком расстоянии Макс увидел, — и готов был даже поклясться, — как по телу Рэйчел пробежала дрожь. Она так побледнела, что под огромными голубыми глазами сразу легли фиолетовые тени.
Макс перевел взгляд на Розу. Она сидела очень прямо, подняв подбородок, словно изготовившись к бою. „Молодец!" — подумал он.
Ди Фазио ухмылялся. Видно было, что улыбаться он не привык. Толстые губы просто растягивались, чтобы не видно было плохих зубов.
— Но вы ведь имелисобственное суждение относительно того, правильно ли ее лечили, не так ли?
— Да.
— И каково было ваше мнение в то время, доктор? Вы согласились с диагнозом доктора Розенталь?
— Нет. Я не был согласен с ним ни в то время, ни сейчас.
Макс увидел, как тело Рэйчел дернулось, как будто ее ударили. Она обернулась к Розе и беззвучно произнесла „нет" и покачала головой.
— О? И вы высказали ей тогда свое мнение?
— Да, конечно. Фактически мы даже достаточно подробно обсуждали с ней этот случай. Я рекомендовал ей безотлагательно делать кесарево сечение. Я полагал, что опасность преждевременных родов для ребенка уступала перед лицом опасности для жизни матери. Я совершенно ясно помню, что предостерег доктора Розенталь относительно угрозы эмболии… или даже чего-нибудь худшего.