Сад лжи. Книга вторая

Гудж Эйлин

— Не имеет никакого значения! — нетерпеливо тряхнула кудрями Роза, спрашивая себя, не все ли ему равно гдевстречаться. — Пить я вообще не собираюсь.

Брайан пожал плечами и, залпом опорожнив свою кружку, слегка откинул голову назад. Розе бросилась в глаза его длинная, уже успевшая обрасти щетиной шея. Ее охватило желание прикоснуться к нему, обнять и покрыть поцелуями — всего. Боже, до чего у него грустный вид! И как он постарел с того времени, когда она в последний раз вот так сидела с ним за одним столиком.

Она не могла спокойно смотреть на его разбегавшиеся от уголков глаз морщинки.

— Брайан… — начала она, подавшись вперед, беря его за руку и чувствуя, как длинные сильные пальцы сжимают в ответ ее ладонь.

„Что ты скажешь, когда я открою тебе, что твоя жена все эти годы лгала тебе? Что никогда ей не родить от тебя ребенка? Вернешься ли ты ко мне тогда? — стучало у нее в висках.

— …Я рада, что ты пришел, — нашла она в себе силы продолжить. — Мне хотелось поговорить с тобой кое о чем… о Рэйчел.

Плечи Брайана сразу опустились. Огонь в глазах, казалось, навсегда потух.

— Так ты знаешь? — спросил он.

— Что?

Он немного помолчал и тихо произнес:

— Что она ушла от меня?

Бурная радость волной окатила Розу с ног до головы.

„Свободен! Брайан свободен! Теперь все становится проще простого. Рэйчел освободила дорогу. Сама", — прокричало все ее существо.

— Она ушла от тебя? А почему? Что она сказала?

— Ей не надо было говорить. Это назревало уже давно. Мы… — он несколько раз сглотнул, и Роза увидела выступившие у него на глазах слезы. — Знаешь, лучше я не буду все это на тебя вываливать. К суду наша история отношения не имеет. Она началась не вчера и не сегодня… даже не помню, когда или почему. Господи, я же должен был бы помнить!

При виде глухого отчаяния, овладевшего Брайаном, Роза почувствовала, как ее радость начала улетучиваться.

Ей показалось, что она проваливается в глубокий колодец. „Может, он просто растерян от того, что все произошло слишком внезапно, — принялась она убеждать себя. — Со временем он успокоится. И придет день, когда ему станет ясно: это был как раз тот случай, когда несчастье помогло счастью".

Особенно, если она сейчас расскажет ему всю правду о Рэйчел.

— Брайан, — решившись, начала Роза. — Ты должен узнать кое-какие вещи… — И она замолчала, не зная, продолжать ли ей дальше.

На память пришла их недавняя беседа с Рэйчел. Какое мужество потребовалось ей тогда, чтобы сделать свое признание! Если бы Рэйчел плакала, стенала, предавалась жалости к самой себе, Розе теперь было бы совсем легко рассказать все Брайану. Но Рэйчел не просила, чтобы ее судили. Она хотела лишь одного: чтобы ее выслушали. Взгляд прямых ясных глаз молил о понимании — не о прощении.

Розе вдруг сделалось не по себе.

„Скажи ему все сейчас. Не упусти свой шанс. Все равно их семейная жизнь развалилась. И не по твоей вине, — начала она убеждать себя. — Ты всего лишь собираешься забрать то, что и так тебе принадлежит".

И тут она поняла, что Брайан

почти не обращает внимания на нее. Его глаза снова уставились в одну точку, находящуюся, по-видимому, весьма далеко отсюда. Ей захотелось схватить его за воротник и встряхнуть, чтобы он наконец-то посмотрел на нее, вернулся из своего далека.

Откинувшись ни спинку стула, она содрогнулась от сознания собственной близорукости. Подумать только, ей грезились барабанный бой и голоса скрипок, сверкание молний и каскады фейерверков. И что же? Вот они сидят друг против друга… в захудалом баре на Третьей авеню… пьют пиво… и думают каждый о своем. Брайану нужно утешение, а ей — заверения в любви.

„Мы совсем (Господи, как больно думать, что такое вообще возможно, ударяет ей в голову) чужие! Неужели это на самом деле? Неужели я настолько изменилась, что мы стали оба совершенно другими людьми, не такими, какими были до войны?"

Неожиданно, при звуках новой мелодии, которую заиграл оркестр, Роза поймала себя на том, что думает о… Максе. Какой пустой сделалась ее квартира после того, как он оттуда съехал! Еще вчера она по привычке протянула руку, но, увы, вторая половина кровати была холодной и пустой. Глупо, но ей недоставало подчас самых обычных вещей, связанных с ним: бритвы и зубной щетки на раковине в ванной; газет, разбросанных на журнальном столике…

Боже, что с ней все-таки происходит? Ведь на свете есть только один человек, который ей необходим. И этот человек — Брайан! Перед ней открывается такой шанс — надо действовать…

Но что-то мешало ей. Может, выражение одиночества, застывшее в его глазах? Она тоже испытала нечто подобное. Ту же пустоту в душе, словно это улица часа в четыре утра, безлюдная, продуваемая насквозь холодным ветром. Да, такое с ней уже было.

Когда уехал Макс.

И тут слова сами хлынули из ее горла. Но это были, увы, совсем не те слова, ради которых она сюда пришла.

— Я не хочу быть психоаналитиком и давать тебе дешевые советы, — начала Роза как можно мягче. — Но я уже видела нечто подобное раньше… такие же проблемы, с которыми столкнулся сейчас ты… Тогда тоже был суд, и надо было обнажить перед посторонними людьми свою душу… обычно на людей это действует странным образом. И на семейную жизнь тоже. Не делай пока никаких выводов — вот и все, что я хочу тебе сказать. Пусть время все рассудит…

— Когда он закончится, этот чертов суд, Роза?

— Самое большее через день-два. Во всяком случае я так надеюсь. Со своей стороны, я просила судью Уэйнтрауба об отсрочке до понедельника. Мне надо уточнить кое-какие детали.

„Например, касательно доктора Слоана. У меня такое чувство, что там не все так чисто, как кажется. Рэйчел, похоже, далеко не полностью посвятила меня в эту историю", — подумала она.

Брайан сидел, понурив голову; когда он поднял глаза, Роза увидела, как покраснели его веки. На губах у него играла печальная полуулыбка.