Сад золотого павлина
Шрифт:
Как-то раз предался государь думам: «Дочь моя выросла и вступила в брачную пору. Как бы не проник к ней какой-нибудь юноша и не случилось беды. Ведь в этих краях обитает множество небожителей и пери, мои же подданные днем обращаются в лесных тварей и не могут им противостоять. Построю-ка я высокую башню для дочери, дабы отвратить беду».
Решив так, Пуспа Пандей призвал к себе везирей, витязей и народ разного звания. Когда же подданные собрались, государь отправился с ними в луга, именуемые Анта Берахи, и возвели они в тех лугах девятиярусную башню со стенами из лазурита, оправленного драгоценным сплавом и чистым золотом и изукрашенного рубинами. На кровле же повесили четыре могущественных талисмана.
Башня была так высока, что с вершины ее люди казались шмелями, наверх вела лестница, у которой одни ступени были из острых мечей, другие — из превосходного золота.
Вокруг башни вырыли семь рвов, вымощенных золотыми и серебряными плитами, через те рвы перебросили мосты из синего стекла, один же из мостов
Когда башня была выстроена, государь привел дочь и оставил там за семью стеклянными завесами. А чтобы царевна не скучала, в башне поместили нескольких разноцветных птиц. Покончив с этим делом, Пуспа Пандей воротился во дворец и распустил везирей, витязей и воинов по домам.
Сидя в башне, царевна очень тосковала по отцу с матерью, и, дабы утешилась она, послали ей родители яванского скворца и попугая, которые умели петь пантуны, селоки и шаиры, а также тешили слух царевны всевозможными историями. Услыхав пение тех птиц, возрадовалась Чендра Лела Нор Лела. Что ни день развлекал ее скворец, когда же ей хотелось полакомиться сладкими плодами, царевна посылала за ними скворца, оставляя при себе попугая. А если улетал попугай, с царевной неотлучно пребывал скворец. Так оберегали Чендру Лелу Нор Лелу те птицы.
Однажды молвил попугай, обратясь к скворцу: «Пора бы царевне выбрать себе жениха. Как бы помочь ей в этом деле?» Ответствовал скворец: «О попугай, давай полетим к юным царевичам, прославленным стройностью стана, и поведаем им о несравненной красоте нашей госпожи, дабы тем рассказом заронить любовное томление в их души». Молвил попугай: «Воистину справедливы слова твои. Так и надлежит поступить».
Отправился попугай в некую страну и там узрел несказанно прекрасного царевича, происходившего из рода небожителей-индров, который, сидя во дворце, сладостным голосом читал вслух дивную повесть. Спустился попугай к тому царевичу небожителей и принялся танцевать, взмахивая крыльями, распуская хвост и распевая пантуны, селоки и шаиры. Весьма пораженный видом чудесной птицы, царевич отложил книгу и молвил: «О попугай, что привело тебя сюда?» Ответствовал попугай, распростерши крылья: «О царевич небожителей, ведомо ли тебе о госпоже моей, царевне Серигадинг, ласково прозываемой Чендра Лела Нор Лела, которая обитает в лугах Анта Берахи в позлащенной башне, изукрашенной драгоценными каменьями? Несравнена красота Чендры Лелы Нор Лелы. Ее пышные волосы до того тонки, что их можно продеть в кольцо, ее лоб подобен молодому месяцу, брови — петушиным шпорам, глаза — утренней звезде, нос — бутону жасмина, уши — увядшим водяным лилиям, щеки — половинкам манго, губы — сердцевине сладчайших яств, зубы — гранатовым зернышкам, белеющим в трещинке плода, язык — цветку лотоса, подбородок — пчелиному рою, свисающему с ветки. Нежную шейку царевны можно уподобить высокогорлому сосуду, вылепленному на гончарном круге, плечи — изящно изогнутому навершию ножен, руки — жгутам, из коих сворачивают тюрбан, пальцы — иглам дикобраза, грудь — изгибу радуги, перси — птичьим яйцам, стан — стебельку цветка. Бедра у нее тонкие и стройные, как у кузнечика, икры подобны удлиненным зернышкам риса, а горделивой осанкой царевна напоминает павлина, распустившего хвост». И еще молвил попугай: «О царевич, воистину госпожа моя подобна готовому раскрыться бутону. Ежели господин ее увидит, сердце его исполнится любовной страстью». Поведав царевичу о красоте Чендры Лелы Нор Лелы, попугай улетел, царевич же в великом смятении вышел из дворца и один без свиты последовал за птицей, минуя леса, луга и непроходимые джунгли, ибо сердце его сжигал любовный пламень. Попугай привел царевича к башне в лугах Анта Берахи, и еще издали царевич узрел ту башню, окруженную рвами, которая показалась ему золотым островом, распространяющим окрест нестерпимо яркое сияние.
Между тем повеял легкий ветерок, взволновались воды во рвах и зазвенели, подобно сладостным звукам бамбуковой флейты. И поднялись на поверхность рыбы, распевая пантуны и со смехом взирая на царевича, тщетно искавшего дорогу к башне. Пропели рыбы такой пантун:
Коварный вор к воротам крадется, Пора починить у сосуда днище; [25] Зеленый юнец ничего не добьется, Лишь мудрый достигнет того, что ищет.25
...пора починить у сосуда днище... — Имеется в виду сосуд для бетеля (пуан), круглый, сужающийся кверху; в пантунах — символ любви, замужества. Треснувший пуан предвещает любовную неудачу. Первые строки этого и трех следующих пантунов содержат намеки на ожидающую царевича неудачу.
Услыхав те слова, воскликнул царевич: «О Чендра Лела Нор Лела, как мне достичь твоей башни?» Всплыла тогда из глубины несказанно прекрасная рыбка и, смеясь, пропела такой пантун:
НаУслыхав песню прекрасной рыбки, царевич почувствовал, что его страсть стала сильней прежнего, и пошел вдоль рва, плача и возглашая: «О Чендра Лела Нор Лела, как мне достичь твоей башни?»
26
На серьги пошли дорогие алмазы, а рис за оградою нощно и дневно… — Серьги — символ незамужней девушки; рис за оградой — намек на то, что ее тщательно охраняют.
Наконец отыскал царевич стеклянный мост и, весьма подивившись, ступил на него. Когда же он достиг середины моста, вновь повеял ветерок, и взволновались воды, зазвенев, подобно тихим звукам оркестра, и выплыли на поверхность рыбы, пропев такой пантун:
Стеклянный ковш у входа в жилище, Сбор чемпедака — нехитрое дело; [27] Тот, кто труслив,— ничего не отыщет, Цели достигнет лишь мудрый и смелый.Только они допели, как из глубин поднялась еще одна рыбка, красотой превосходившая первую, и, смеясь на разные лады, потешила слух царевича таким пантуном:
27
Стеклянный ковш у входа в жилище, сбор чемпедака — нехитрое дело... — Ковш — символ жениха; чемпедак — дерево, плоды которого по вкусу напоминают дыню. Чемпедак созвучен слову «тидак» — «нет». Таким образом, эти строки пантуна также предвещают неудачное сватовство.
Услыхав те слова, царевич не сумел превозмочь любовного томления и воскликнул, рыдая: «О Чендра Лела Нор Лела, как мне достичь твоей башни? Поистине, печальна моя участь!»
Миновав семь стеклянных мостов, царевич узрел, что небывало высока башня царевны и что ведет к ней лестница со ступенями из чистого золота и из мечей. Снедаемый страстью, царевич ступил на лестницу, миновал грозные мечи и начал было подниматься по золотым ступеням, когда царевна вдруг глянула вниз и спросила, обратясь к своим стражам: «О скворец и попугай, что за юноша приближается к моей башне?» Попугай и скворец расправили крылья и пропели такой пантун:
28
Манго, нарезанного на части, бедный скиталец ужель не захочет... — Манго — по-малайски «эмпелам» — созвучно слову «жених» — «мемпелам»; таким образом, в этих строках содержится намек на близкую гибель жениха, которого изрубят на части.
Царевна улыбнулась и выглянула из окошка; царевич же посмотрел в это время вверх, так что взгляды их встретились, и столь прекрасна была Чендра Лела Нор Лела, что царевич, объятый томлением, захлебнулся в море любовной страсти, оступился на позлащенной лестнице и упал прямо на острые мечи, кои надвое рассекли его тело. Та же участь постигла других царевичей, которые, выслушав попугая, влюблялись в Чендру Лелу Нор Лелу, все они погибали, рассеченные мечами, когда пытались взойти по золотой лестнице. И было тех царевичей, лишившихся жизни, без единого сорок.
Теперь расскажем об Индрапутре, обитавшем в сокровищнице раджи Бахарума Табика. Как-то раз молвил Джангги Гердана, обратясь к хозяину: «О господин мой Индрапутра, не желаешь ли ты направить стопы свои в ту сторону, где заходит солнце, дабы узреть находящиеся там чудеса. Есть в тех краях некая диковина, несказанно прекрасная, которую я хотел бы тебе показать». Ответствовал Индрапутра: «О Джангги Гердана, я согласен отправиться в путь».
Сел Индрапутра на коня, и они полетели в ту сторону, где заходит солнце. Немало высоких гор, неприступных круч, лесов, лугов и рек повидал Индрапутра на своем пути. И наконец достиг горы, где простирались луга Анта Берахи. Спешившись, Индрапутра узрел высокую башню посреди тех лугов и пустил коня на пастбище, сам же направился к башне, окруженной семью рвами.