Садовник (история одного маньяка)
Шрифт:
Последним и перекусили, сидя, как воробьи, - на спинке хлипкой лавочки, коленями назад, чавкая и облизываясь, задыхаясь от горчицы и наслаждения…
А потом Ника сыто вздохнула, огляделась по сторонам. И в ее глазах опять мелькнуло то же выражение потерянного ребенка - испуганного, одинокого.
Эд вскочил с пошатнувшейся лавчонки и уверенно протянул руку.
– Пошли.
– Куда?
– Сюрприз, - не мог же он признаться, что и сам не имел ни малейшего понятия!
Она вспыхнула чистой детской радостью - словно солнечный зайчик брызнул в лицо.
Но план вызрел быстро - еще до первого светофора…
Когда вдали показался высокий овал «чертова колеса», Ника несколько мгновений непонимающе щурилась. А потом запищала и стала чуть ли не выпрыгивать из машины на ходу.
Она же без ума от аттракционов!!! Она же не пропускала ни одного луна-парка! Лет до десяти, а потом заболела бабушка… А потом… Она, наверное, сама уже и не смогла бы - побоялась. Но с ним - с ним она ничегоне боится!…
Следующие пару часов их кружило, швыряло, обрушивало вниз с высоты целое войско дьявольских машин, а трухлявые зомби добросовестно пугали за зловеще разрисованной стеной из черного полотна…
Ника кричала так, что закладывало уши! Эду казалось: в целом парке слышно только ее. А может, и в целом городе…
Вначале они нетерпеливо перебегали от одного механического чудища к другому. Потом переползали. Потом просто устало рассматривали их, объедаясь сладкой ватой, сидя неподалеку в парке на механической карусельке, брошенной непостоянными людьми ради новых развлечений. Ярко-желтый блестящий шарик в форме ромашки, привязанный к бретельке Никиного сарафана, плавно покачивался над ее головой, отдыхая…
А потом Эд заметил тир.
Знакомый зуд возник в пальцах сразу же, стоило раздаться приглушенным щелчкам «воздушки». Дьявол, да он не стрелял полжизни! А ведь когда-то (еще до бильярда) был в этом весьма неплох…
Он поднялся с карусели, отозвавшейся печальным ржавым скрипом, и с энтузиазмом потащил Нику к приземистой палатке защитного цвета, воображая по пути, как он станет учить ее целиться, обняв и слегка прижав к рубежу…
Но Ника с негодованием отказалась от самой идеи попробовать.
– Не хочу. Ни за что! Уберите его!
– отвела ружье, которое протягивал ей пожилой хозяин тира. И даже спряталась за спиной Эда, как будто железяка, обладая собственной волей, могла все-таки запрыгнуть к ней в руки насильно.
Эд разочарованно вздохнул и, подавив усмешку мужского превосходства, переломил затвор…
Он показал настоящий класс, уничтожая древних оловянных солдатиков одного за другим. И даже выиграл что-то. Но когда ухватил свой плюшевый трофей, чтобы гордо вручить его будущей хозяйке, то обнаружил Нику стоящей у входа и всматривающейся в даль, за кроны деревьев. Отметив, как сосредоточен ее взгляд и как напряжено лицо, он усмирил короткую вспышку раздражения от того, что большая часть его подвигов осталась незамеченной. Подошел и опустил руку ей на плечо.
Ника вздрогнула и слегка обернулась.
«Будет гроза», - подумал Эд и обнял сзади ее хрупкую, беззащитную фигурку.
– Не бойся, - шепнул, задев дыханием нежное ухо.
– И вообще, самый страшный здесь - я!
– с внезапным притворно-злобным рыком он прикусил маленький завиток… стараясь не помнить, насколькосказанное - правда.
Ника охнула от острых коготков, которые игриво пробежались по коже, вздымая дыбом крохотные волоски. Соблазнительно выгнулась, повернулась к нему. И Эд уже приготовился принять один из тех крышесносящих поцелуев, на которые она была так щедра…
Как вдруг, заметив приз в обнимающей ее руке, Ника запищала со свежей восторженностью: «Ой! Это мне?!», подпрыгивая - не оставляя сомнений, что явно могла бы провести здесь еще дня два-три, питаясь сладкой чепушней и адреналином.
Между тем уставший до гудения в ногах Эд испытывал потребность в чем-нибудь посущественнее…
Силуэты зданий неторопливо проплывали мимо в вечернем мареве, все гуще вспыхивая ожерельями огней. Эд держал машину рядом с кромкой тротуара, оставляя дорогу спешившим, и перебирал в памяти самые пафосные рестораны города, которые упоминали при нем.
Один - слишком далеко, второй - японский (он еще не чувствовал себя ни настолько сумасшедшим, ни настолько голодным, чтобы есть сырую рыбу), третий… Итальянский. Через пять кварталов направо. То, что нужно.
Стоянка возле уютно освещенного здания в псевдоклассическом стиле оказалась заполненной дорогими машинами. И им пришлось припарковаться дальше, а потом вернуться, прогулявшись под медовым пологом лип, остриженных так, что их листьев можно было коснуться, чуть вытянув руку над головой…
У красной дорожки перед входом в ресторан Ника замедлила шаг и округлила глаза. А когда навстречу им вышел швейцар, она выглядела уже откровенно испуганной. Статный мужчина в шикарнейшем малиновом пиджаке с золотыми галунами приоткрыл дверь, указывая путь эффектным жестом. В его позе так и сквозило презрительное высокомерие по отношению к неподобающим посетителям - без бриллиантов и явившимся пешком.
Ника слегка попятилась и пробормотала тихо, посматривая то на дорожку под своими ногами, то в сторону призывно распахнутого входа:
– Слушай, а может, не надо? Я не голодная… И не подходяще одета. И вообще… - невысказанная мысль о ценах повисла в воздухе.
Эд решительно ухватил Нику за локоть и увлек к двери со словами: «Поверь мне, ты будешь самой красивой в этом зале!», не сомневаясь в них ни секунды.
И ужин получился превосходным!
Составив заказ частично из понятных блюд, а частично - из абсурдно дорогих с витиеватыми названиями, Эд наслаждался видом официанта - с того мигом слетела вся напыщенность, в результате чего он стал похожим на обескураженного, крайне занятого воробья…