Садовое товарищество "Металлург"
Шрифт:
– Прям как паучий! А разукрашено как, ну чисто художник старался.
– Паучий и есть, – киваю важно, положив руки на кинжалы, свисающие с перевязи.
– Папка небось подогнал? – С нотками зависти и нагнетаемого пренебрежения.
– Сам заработал, – Блин… вот откуда у меня это важность и желание показать себя значимым перед абсолютно чужим человеком? Не первый раз такая хрень… будто не только тело помолодело (что для духа весьма относительно), но и душа.
– Да ладно! Сам?! Слуушай… ты ж не местный, верно? – Киваю чуть свысока, – в городе задержаться коли думаешь, так проводник
– Сколько?
– Половину золотой марки в день! – Чересчур быстро ответил Шпайк. Молча показываю, как сдвигаю указательный и большой палец, и малец понимает без слов.
– … восемь серебрушек! – Недовольным тоном. Вслушиваюсь в эмоции, мальчишка и правда считает это справедливой ценой. Даже слегка урезанной для гида. Не иначе, надеется взять своё на процентах от трактирщика и владельца гостиницы… Зуб даю, что этот жох будет водить меня по нужным лавкам.
– По рукам!
Скрепляем сделку рукопожатием, и я тут же выдаю Шпайку искомую сумму.
– С чего начнём?
– С ярмарки.
– С ярмарки, говоришь… – Шпайк шмыгнул носом и свёл глаза в кучку, – а! Значит, ярмарочное поле, здеся и торгуют, из окрестных сёл если кто приехал, ну или вот – к ярмарочной неделе когда. Толкучка какая, а?
… - здеся металлом всегда торгуют, – ткнул мальчишка рукой, – не оружием и не украшением, а котлами всякими, значит.
Шпайк водил меня по ярмарке, занимавшей весьма немалое пространство. Под ногами ну очень массивные каменные плиты, уложенные должным образом, а вот балаганчики деревяшечные, часто одноразовые. Несколько палок, какие-то циновки в качестве навесов, да неструганные доски или плетёнка из лозы в качестве прилавка.
– … невыгодно капитальные-то! – Убёждённо ответил гид, – это ж сколько пространства-то, видишь? Считай, на полёт стрелы в каждую сторону! Построить-то можно, только содержать как? В ярмарочные недели здеся считай весь город, да из сёл, да приезжие. А в иные дни зачем столько места? Сам знаешь, как в тёмных углах нечисть быстро заводится! И живность всякая может прятаться, замаешься вычищать их.
Ярмарочное поле у самой реки, чуть в стороне от портового района и аккурат у большого поля, служащего выпасом для скота. Загоны для скота за оградой ярмарочного поля – собственно, потому оно такое большое.
Сам город построен полумесяцем, огибающим порт, с кварталами-лепестками. Валы, рвы и крепостные стены смотрятся очень естественно и не мешают проходу. Качественные дороги, мосты в нужных местах, подземные тоннели под валами. При этом видно, что перекрыть кварталы можно за пару минут от силы.
– Так ты это, – сбил с мыслей гид, – где остановиться хочешь? Можно где потише, а можно аккурат чтоб на улицу окно выходило, чтоб гулянья видеть.
– Давай чтоб гулянья, – решаюсь после короткого раздумья.
– Дело! – Одобрил Шпайк, – Айда за мной, у меня дядька троюродный со стороны матери в такой гостинице работает.
Стража торгового квартала расступилась, мельком глянув на Шпайка и оценив мою платежеспособность.
– Приют странника, – с важным видом выдал гид, указав рукой на
– Господин? – Приветственно вопросительным тоном сказал швейцар, которого смутил мой детский вид в сочетании с явственной платежеспособностью.
– Со мной, – с глупой непосредственностью плебея небрежно бросил Шпайк. Собственно, всё ровно наоборот… плачу-то я! Швейцар только дёрнул головой, коротким взглядом ухитрившись показать мне своё сочувствие.
– Я буду скучать, – Тата шмыгнула носом и часто-часто заморгала мокрыми от невыплаканных слёз глазами, прижавшись лицом к моей шёрстке.
– Будешь, – соглашаюсь с ней и прыгаю с рук девочки на борт судна. Ну, привязался ребёнок, бывает… Ожившая сказка и всё такое, да ещё и ценные подарки-артефакты. Для меня вот Тата и её односельчане незначительный эпизод из жизни. И не стыдно ни капельки!
– Мастер Сашша? – Настороженно спросил матрос, наклоняясь вниз.
– Сашша, – соглашаюсь, оборачиваясь человеком, – каюта?
Каюта маленькая, но и судно грузовое, а никак не туристический пассажирский лайнер. Два на полтора метра, высокая койка и… да собственно, всё.
Неудивительно, что всё своё время проводил на палубе, допекая вопросами свободных от хлопот членов команды.
– Так это, малой…
– Малая твоя бабушка была, когда Сашша грамоте полвека как выучился! – Перебил ответчика рулевой, не отрывая взгляда от речной глади.
– Всё равно малой, – не согласился первый, воинственно выпятив подбородок, – Сашша дух, а у них своё представление о времени! У нас в Лиссе водяник жил в озерце, так дитё-дитём. Прапрадед мой ещё в салочки с ним играл, да я по малолетству тоже. И правнуки мои ещё станут ему товарищем по играм. Что, Басси, не знаешь, как духи взрослеют? Если сиднем сидят, да в глуши где, так и тыщща лет пролетит, а они всё такие же будут. А в городе того посели, так через двадцать лет нормально вырастет. Впе-чат-ле-ни-я! Духовное развитие!
Спорщики браво козыряли умными словами, но не всегда к месту. Прерывать их не спешил, даже такие дурацкие споры давали порой массу косвенной информации такого рода, о которой в жизни не догадался бы спросить.
– Вот сейчас и проверим! Сашша, у тебя женщины уже были?
– А как же.
– Видишь?! – Рулевой торжествует, – бабы были, сам артефакты клепает – простенькие, но и то… мне вот такие не под силу. Взрослый как есть! А хочет коли при этом и баб драть, и с детишками в салочки играть, так и пусть, его право.
– Топляк! – Заорал рулевой, резко скручивая рулевое колесо, – в трёстах саженях впереди мелькнул!
В считанные секунды моряки оказались вооружёнными и одоспешенными. Большие щиты римского типа, копья, боевые кирки, тесаки и арбалеты на треногах, с размахом плеч до полутора метров. Шлемы массивные, хорошо защищающие голову, но из тех, что можно скинуть за доли секунды, оказавшись в воде. Доспехов, что характерно, не наблюдается – не считать же таковыми пробковые жилеты?
– Топляк что? – Язык я понимаю хорошо, но по большей части благодаря эмпатии и мыслеобразам, которыми собеседники прямо-таки фонтанируют. Говорю же пока как Равшаноджамшут.