Сады Луны (др. перевод)
Шрифт:
– Оссерк вас всех побери, – пробормотал ассасин.
Он поднялся и еще раз взглянул на медные змеи труб.
– Где они? – спросил он у Быстрого Бена.
– Кто? – не понял маг, думавший о своем.
– Да саперы наши проклятущие! – заорал Калам.
– Ушли. По-моему, решили двинуть через дом.
– Так, Бен. А теперь – беги к задней стене. Найди всех остальных. Паран за старшего. Скажи ему, чтобы немедленно убирались отсюда. Выберите себе какое-нибудь знакомое местечко. Я туда приду.
– А ты куда собрался?
– Догонять
Калам обеими рукавами вытирал взмокшее лицо.
– Найдите у сержанта карту города и хорошенько рассмотрите перекрестки, где поставлены мины. Прочитайте все пояснения.
Быстрый Бен по-прежнему смотрел на него так, будто Калам говорил на языке вымершей расы. Ассасин не выдержал.
– Неужели ты еще не понял, маг? «Серолицые»! Почему они постоянно собираются на перекрестках? У них там проложены главные газовые трубы! А мы туда зарыли свои мины. Газ! Теперь допер?
Калам побежал к дому.
– Да мы же запустим в небеса весь Даруджистан! – в ужасе прошептал Быстрый Бен. – И сами взлетим!
ГЛАВА 23
Изможденный Паран брел к задней стене сада. Ветки хлестали его по лицу, заставляя пригибаться. Пригнувшись в очередной раз, он понял, что снова попал в другой мир.
В его левое плечо впились и сомкнулись громадные челюсти; зубы легко прокусили кольчугу. Парана подбросило вверх, и он, пролетев по воздуху, приземлился на колени. Гончая Тени! Она стояла перед ним. Его левая рука онемела. Паран потянулся за мечом, но гончая впилась ему в грудь, вторично прокусив кольчугу. Из рваной раны хлынула кровь. Гончая сжала челюсти и куда-то его понесла.
Раскачиваясь в пасти гончей, Паран заметил, как его меч выскальзывает из ножен. Капитан пытался дотянуться до него, но безуспешно. Потом гончая разжала челюсти и выплюнула свою окровавленную жертву… Капитан ожидал чего угодно, только не этого. Гончая вдруг попятилась, заскулила и заходила взад-вперед, без конца оглядываясь на Парана.
Капитану было не до раздумий об этой странной перемене. У него дрожало все тело, и дрожь вызывала волны боли. Он едва дышал.
– Клык вечно ищет виноватых, – послышался чей-то голос.
Паран открыл глаза. Над ним стоял некто в черном.
– Но сейчас Клык проявил излишнюю поспешность, и я приношу тебе свои извинения. Очевидно, он захотел свести счеты, оставшиеся между тобой и гончими.
Говоривший с удивлением взглянул на гончую.
– Странно. Что-то вдруг его остановило… Он как будто почуял… родство.
Едва ворочая онемевшим языком, Паран сказал:
– Я знаю, кто ты. Три года назад ты завладел сознанием ни в чем не повинной девчонки…
– Да, капитан. Я – Котиллион, больше известный как Веревка. Повелитель Теней сожалеет, что ты не перешел тогда по другую сторону Врат Клобука. Из-за тебя мы потеряли двоих гончих. Известно ли тебе, что эти драгоценные существа жили тысячи лет? Знаешь ли ты, что до сих пор никто – будь то смертный или Властитель – не осмеливался убить гончую Тени?
«Может, сказать ему, что я не убивал гончих, а наоборот, спас их души? Нет. Получится, будто я выклянчиваю у него пощаду».
Паран взглянул на притихшего Клыка.
«Родство?»
– Что тебе от меня надо? – спросил он Котиллиона. – Моей смерти? Так брось меня здесь. Тебе не придется долго ждать.
– Если ты столь сильно ненавидишь императрицу, тебе не следовало вмешиваться в наши дела.
– Что ты сделал с бедной девчонкой?
– Я, капитан, поступил с ней весьма милосердно. Я превратил ее в свое орудие, но она об этом даже не подозревала. Как по-твоему, что лучше: когда ты знаешь, что являешься чьим-то орудием, или когда ничего не знаешь?
Паран молчал.
– Если желаешь, я могу вернуть ей память обо всем, что она сотворила… Точнее, что сотворил ее руками я.
– Не надо.
Котиллион кивнул.
Парана удивила боль, вновь завладевшая его телом. Потеряв столько крови, он ожидал, что вот-вот впадет в беспамятство. Но нет, у него отчаянно болело и не менее отчаянно чесалось все тело.
– И что теперь? – кашляя, спросил он Котиллиона.
– Теперь? – удивился тот его вопросу. – Я начинаю заново.
– Найдешь себе еще такую же девчонку?
– Нет. Этот замысел не удался.
– Но ты же похитил у нее ее собственную жизнь!
Котиллион сердито посмотрел на него.
– Она получит ее назад. А ты, я смотрю, по-прежнему не расстаешься со своим мечом? Так что с твоей жизнью дело обстоит иначе.
Повернув голову, капитан увидел свой меч, до которого можно было дотянуться рукой.
– Когда удача от меня отвернется… – пробормотал он.
«Она уже отвернулась», – подумал Паран.
Удивительно: он вновь чувствовал свою левую руку. И боль в груди начала стихать.
Услышав произнесенные Параном слова, Котиллион сухо рассмеялся.
– Боюсь, уже поздно, капитан. Ты рискуешь, надеясь на благосклонность Шутихи. Ты и не заметил, как стал ее рабом и отдал ей всю мудрость, какая у тебя была. Вот к чему приводит власть опоннов над человеком.
– У меня затягиваются раны, – сказал Паран.
– Так оно и должно быть. Я же тебе говорил, что Клык допустил оплошность.
Опасливо озираясь, капитан сел. Его кольчуга была истерзана в клочья, однако раны исчезли, оставив на теле красные, нестерпимо зудящие рубцы.