Сады Луны (др. перевод)
Шрифт:
Крюпп залпом вылил в себя содержимое и вздохнул.
– Не зря говорят: то, что не выпьешь сам, может достаться Дессембрию.
– Это твой посредник? – спросил Крокус.
– Хвала небесам, нет, – ответил Крюпп, вытирая рот. – Беженец из Крепыша, потерявший не только дом, но, похоже, и смысл жизни. К счастью, блистательное чутье Крюппа вовремя подсказало, когда…
– Найдется благовидный предлог спровадить его с глаз подальше, – со смехом договорил Крокус.
Крюпп проворчал что-то невразумительное.
Служанка принесла глиняный кувшин. «Лучшее вино» откровенно попахивало
– А теперь Крюпп не может не задаться вопросом: зачем опытному в нечестивых делах оболтусу понадобилось вдруг увидеться с его старым учителем? Или удача вновь тебе улыбнулась и ты явился сюда с добычей, которую нужно надлежащим образом пристроить?
– В общем, да… то есть не совсем.
Крокус оглянулся по сторонам и наклонился к уху Крюппа.
– Я насчет того, что приносил в прошлый раз, – прошептал он. – Ты ведь продал мой навар?
Крюпп тоже пододвинулся ближе.
– Ты говоришь о штучках из дома Дарле? – прошептал толстяк, шевеля бровями.
– Да, о них. Ты их распродал?
Крюпп вытащил из рукава носовой платок и обтер вечно потеющий лоб.
– Мой юный друг. Все эти нелепые слухи о войне переполошили перекупщиков. Я очень рассчитывал продать твой навар, но пока не успел, в чем Крюпп и вынужден сознаться.
– То, что надо!
Крюпп мог ожидать от юнца чего угодно, только не такого восклицания. Он зажмурил глаза, потом чуть приоткрыл и кивнул.
– Понимаю. Мой юный друг желает получить все упомянутые вещицы обратно, чтобы попытаться сбыть их где-нибудь на более выгодных условиях.
Крокус растерянно заморгал.
– Нет… то есть да. Я хочу их забрать. Но я не собираюсь искать других посредников, Крюпп. Я и дальше буду притаскивать все тебе. Ты мне эти вещи верни. Нужно.
Крокус густо покраснел. Хорошо, что в сумраке Крюпп не видел его пунцовые щеки.
– Пойми, Крюпп, тут особый случай.
На круглом лице толстяка появилась лучезарная улыбка.
– Я все понимаю, мой юный друг. Наша жизнь непредсказуема, и в ней возникают неожиданные ситуации. Если бы некоторые прислушивались к словам Крюппа… Хорошо. Сегодня вечером ты все получишь назад. Договорились? И больше об этом ни слова… Дружище, а что ты вертишь в руке? Еще какая-нибудь безделушка?
Крокус недоуменно посмотрел на Крюппа, потом на собственную руку.
– Совсем забыл. Да, какая-то монета, – объяснил воришка, показывая монету Крюппу. – Подобрал ее ночью, когда навещал Дарле. Странная она. На каждой стороне – по лицу. Видишь?
– На каждой? Как интересно. Не позволишь ли ты Крюппу разглядеть ее получше?
Крокус подал ему монету, а сам потянулся за кружкой.
– Знаешь, я подумывал заглянуть в гости к Орру, – небрежно бросил юнец, не сводя глаз с толстяка.
– М-да. – Крюпп безостановочно вертел монету. – Отвратительная чеканка, – пробормотал он. – И сплав никуда не годится. Говоришь, хочешь заглянуть к Орру? Крюпп посоветовал бы тебе быть очень осторожным. Дом сановника хорошо охраняется… Нет, литейщика, который позволяет себе плодить такое барахло, Крюпп прямиком отправил бы на виселицу. Поскупился на хороший металл, взял черновую медь [3] .
3
Низкосортная медь, выплавляемая из окисленных руд.
Крокус встал и вышел на крыльцо. По дороге ехало достаточно повозок, но ни одна даже близко не напоминала указанную Крюппом. Пожав плечами, воришка вернулся обратно и плюхнулся на стул.
– Сколько ни смотрел – ничего похожего, – сказал он.
– Спасибо, что не поленился взглянуть.
Крюпп положил монету на стол.
– Безделушка; таковы слова мудрого Крюппа. Может, правда, и найдется любитель диковин, который купит ее у тебя. Но стоит она сущие гроши.
Крокус опустил монету в карман.
– Оставлю себе. На удачу.
Крюпп удивленно вскинул брови. Глаза у него радостно вспыхнули, но Крокус смотрел не на толстяка, а на кружку с вином. Крюпп вздохнул.
– Мой юный друг, я вынужден тебя покинуть. Дела, вечные дела не дают бедному Крюппу спокойно посидеть. Вечером надеюсь вновь с тобой увидеться.
Крокус торопливо допил остатки вина.
– Можем пойти вместе.
– Замечательно. – Крюпп грузно поднялся и отряхнул крошки. – Так идем?
Крокус удивленно разглядывал свою руку.
– Мой юный друг, чем вызван твой удрученный взгляд? – торопливо спросил Крюпп.
Воришка стыдливо отвернулся и опять покраснел.
– Да ничего особенного. Воск забыл из кармана вытащить. Сунул руку, а он расплавился. Сидел, видно, на нем.
Крокус потер пальцы о штанину.
– Пошли, Крюпп.
– Сегодня на редкость великолепный день для прогулок, о чем со свойственной ему мудростью возвещает Крюпп.
Улица вполне оправдывала свое название – Круглая. Она вилась вокруг заброшенной башни, радуя глаз многочисленными разноцветными навесами над лавками. Лавки, где торговали драгоценностями, соседствовали с мастерскими золотых дел мастеров и ювелиров. Столь дорогой и деликатный товар нуждался в надежной охране. Она в этом месте была своя, и караульные неустанно вышагивали взад-вперед, поглядывая на публику. Кое-где лавки стояли не впритык, а разделялись узкими кривыми проходами, и каждый непременно упирался в полуразвалившуюся башню.
С башней Советника (так она называлась) было связано немало историй об умопомешательстве и загадочных смертях. Особенно их любили рассказывать владельцы лавок, чьи кладовые почти вплотную примыкали к «нечистому» месту.
Над Круглой улицей, как, впрочем, и над всем Даруджистаном, опускались сумерки. Толпа прохожих значительно поредела, а лица караульных сделались настороженнее. То здесь, то там лязгали опускаемые решетки. К этому времени мастерские и большинство лавок уже закрылись, а возле пока еще открытых зажглись газовые фонари.