Сафари для русских мачо
Шрифт:
Его шатнуло назад. К счастью, за спиной оказалась дверь в туалет, и он упал на колени, обхватив унитаз. Прощай, отбивная.
Прошло минут десять. Когда он вышел, Оксана поднесла ему бокал с ледяной водой, но он предпочел сначала умыться.
— Значит, это типичная реакция, — сказала Оксана.
— Ты о чем?
— Меня тоже прополоскало будь здоров.
— Давно такого не было, — сказал он, прислушиваясь к своему голосу. Все прошло, и его уже не качало. — Я пошел в «аквариум». За шмотками. Это на последнем этаже?
—
Лифт был переполнен. Беженцы настороженно уставились на двоих благополучных туристов в одинаковых халатах. Оксана сказала «сорри» и отступила, потянув Марата за рукав.
— На служебном поднимемся, — сказала она и толкнула стеклянную дверь с запрещающим значком.
В подъехавшем служебном лифте оказался мальчик в розовой распашонке и огромная бельевая корзина на колесиках. На седьмом этаже мальчик выкатил корзину. Кирсанов и Оксана остались в кабине одни. В проеме медленно стягивающихся дверей Кирсанов успел разглядеть, что в коридоре на полу вдоль стен сидит множество людей, и юноши в розовом ходят между ними с блокнотами и всех переписывают. Перекатывался слаженный детский плач, крепко пахло чесноком.
— Уже седьмой этаж забили, — сказала Оксана. — Так и до крыши доберутся.
— Извини, что так получилось, — сказал Марат.
— Что получилось?
— Все это. Захват, резня. Они же нас хотели захватить, а не тебя. Если б ты не была с нами… Могла бы спокойно лечь на пол там, в ресторане, тебя и не тронул бы никто. А ты…
— Вот чурбан, — сказала она. — Ты меня просто убиваешь. Я же говорю, ты киллер.
Выйдя из лифта на последнем этаже, они оказались в прозрачной галерее. За стеклянными стенами горели и перемигивались огни вечернего города, сияющие гирлянды улиц и проспектов, беспорядочный поток автомобильных фар. Трудно было представить себе, что где-то среди этих праздничных, мирных огней озверевшие люди громят жилища других людей.
В баре тоже были стеклянные стены. Играл аккордеон, и за длинной стойкой сидел на высоком табурете один-единственный посетитель в пропотевшей насквозь майке. Перед ним стояли две пластиковые бутылки — «Кока-кола» и «Спрайт», и он смешивал их содержимое в высоком бокале. Бармен стоял у холодильника, перемешивая лед, и всем своим видом показывал, что ему нет никакого дела до странных занятий клиента.
Марат пристроился к стойке и спросил у Оксаны:
— Что тебе заказать? Хочешь «Кока-колу»?
— Да не пей ты эту газировку, — сказал ему одинокий клиент. Это был Василь. Точнее, то, что осталось от Василя после употребления смеси аптечного спирта и «колы». — Так и не смогли улететь? Я так и знал. А уроды ваши все улетели. И эти пидорасы, которых мы спасали, тоже слиняли. Я все помню, заметил?
— Заметил. А с чего это ты тут сидишь? Почему не спишь?
Василь оглянулся, тяжело вздохнул и махнул рукой.
— Уснешь тут… Вечным сном. Хорошо, что ты пришел, Марик. Вопрос у меня
— Короче, Склифосовский.
— Можно мне у тебя перекантоваться? У тебя места много…
— А у тебя что, мало?
— Нет у меня места, — сказал Василь. — Ты только не подумай, что это белая горячка. Хотя похоже вообще-то. Крыша едет.
— Вась, давай короче.
— Короче, я у себя не могу оставаться. Все время кажется, что в меня сейчас начнут стрелять. Все время под прицелом. Даже красные пятнышки уже по стенкам бегают. Кругом киллеры. В сортир боюсь зайти, вдруг он там на горшке сидит. Ты не думай, я ведь не буйный. И постель для меня не нужна никакая, я в уголке посижу, покемарю, а с утра пораньше испарюсь, ты даже не заметишь.
— Значит, киллеры исчезают с первым лучом солнца?
— Марик, ты что, не веришь?
— Верю, верю, — кивнул Марат, чтобы не обижать его. — Нет проблем, устраивайся. Даже интересно. У меня еще не было таких соседей, за которыми киллеры строем ходят.
— Объясняю, — сказал Василь. — Такое состояние называется «фобия». У меня приступ киллерофобии. Для окружающих все выглядит как бред, а для меня эти страхи очень даже реальны.
— Фобии не передаются окружающим? — спросила Оксана.
— Нет.
— А мне кажется, что передаются, — сказала она. — Лично мне уже что-то такое передалось.
— Просто моя фобия очень сильная, — сказал Василь. — И я на нее реагирую, как на реальную опасность. Хотя все это бред.
— Зря суетишься, — сказал Кирсанов. — Киллеры тоже люди, они по ночам спят. Ты хоть раз слышал, чтобы кого-то застрелили ночью? Вот то-то и оно. И стрелять тоже не будут, не надейся. Одно дело простреленная башка, море крови, полиция, журналисты, скандал. И совсем другое дело — пьяный турист выпал из окна.
— А у тебя какой этаж?
— Третий.
— Вот, — сказал Василь. — А мой номер на одиннадцатом. Чуешь?
— Разбиться можно и на первом этаже, — сказал Кирсанов. — А можно поножовщину организовать. Подрались туристы из-за девочки по пьянке. И все шито-крыто. Никаких скандалов, даже наоборот, все постараются как-то замять дело.
— Может, хватит об этом? — поморщился Василь. — Нашли тему.
— Ты, Васек, послушай, послушай, — сказала Оксана. — Специалиста послушать — одно удовольствие.
Она вдруг засмеялась.
— Я семью представила. Муж и жена. Он киллер, она проститутка.
— Ну и шо такого, — сказал Василь. — Нормальная семья. Лишь бы они не брали работу на дом.
Все трое рассмеялись. Их смех, видимо, привлек внимание бармена, который захлопнул холодильник и подошел к стойке.
— Чао, Ксантита! — бармен приветливо улыбнулся, увидев Оксану. — Ксантита-Бланкита!
— Чао, Томми, — Оксана потянулась через стойку, чтобы поцеловать стильную трехдневную щетину, а потом повернулась к Марату. — Ты хотел найти одежду? Что нам нужно?