Сафари на Чужого
Шрифт:
И действительно, какой смысл трястись от страха перед встречей с чудовищем, если изменить что-то все равно не в наших силах? Никогда не был фаталистом, но тут, видно, проникся общим настроением. Уж не знаю, как бы я себя вел, если бы впереди не маячила широченная спина Нортона, уверенно шагающего во главе нашего крохотного отряда, если бы не Джулия, рядом с которой так хотелось выглядеть сильным, храбрым, ловким, на голову выше ростом и вдвое шире в плечах. А вот если бы я остался здесь один...
Я замотал головой, гоня прочь мрачные мысли,
Глава 12
– Выход!
– встрепенулся я, первым увидев светлое пятно в конце очередного туннеля.
– Видим, видим, - проворчал Нортон.
– Не суетись, Аполлон.
Он передал фонарь Джулии, а сам двинулся вперед, едва ли не волоком таща за собой траппера, который вздумал было упираться.
Туннель выходил на узкий, наполовину обвалившийся козырек метрах в пятнадцати над землей. Задерживаться на нем мы не стали - того и гляди, рухнет. Перебрались на ветви сангмы, опутывающие весь, с позволения сказать, фасад здания. Благо, здесь они были толстыми, чуть ли не в полметра диаметром.
Дело уже клонилось к вечеру, так что снаружи оказалось не намного светлее, чем в катакомбах. Плотная крона сангмы и днем-то едва пропускает солнечные лучи, а уж когда светило начинает клониться к горизонту...
– А вот и глиссер! Повезло...
Гай указал вниз, где в сгущающейся чуть ли не на глазах полутьме и впрямь можно было разглядеть машину.
– Да, только вниз надо как-то спуститься, - озираясь по сторонам, проворчал Нортон.
– И побыстрее бы. Эта тварь может нам здесь ловушку устроить.
– Скажешь тоже, - неуверенно возразил я.
Наемник не удостоил меня ответом.
– Киб-автопилот у твоей посудины есть?
– спросил он у Гая.
– Пусть поднимет глиссер повыше.
Траппер только фыркнул.
– Что, нет автопилота?!
– рявкнул Нортон.
– Да автопилот-то есть, но с голоса он не управляется. Мне как-то ни к чему такие навороты...
Грэг выругался и в сердцах так долбанул своим клинком по ветви, что лезвие глубоко вошло в плоть сангмы.
– Можно попробовать спуститься по лианам, - робко предложила Джулия.
– Я что, похож на обезьяну?
– сварливо осведомился Нортон.
– К тому же вряд ли эти побеги меня выдержат.
– Ну, тогда...
Все как по команде обернулись ко мне.
– Что?
– Что, что... Твой выход, сынок. Сдается мне, что ты самый легкий из нас. Ну, не считая Джулии, конечно. Но, сам понимаешь, не женское это дело - соваться в самое пекло.
– Бросьте! У него же ладони все в волдырях!
– запротестовала амазонка.
– Я сама спущусь!
– Ну, нет уж!
– встрепенулся я, повинуясь, видимо, первобытному инстинкту выпендривания перед самкой.
– Я сам!
Зря я это сказал, конечно. Достаточно было взглянуть вниз - туда, в тонущее в полумраке ничто - чтобы понять, насколько зря. Но отступать было поздно.
– Лучше там попробовать, -
– Ага, - поддакнул Гай.
– А когда доберешься до низа, просто хлопни по крышке фонаря. Сейчас я замки отключу...
Снизу что-то переливчато тенькнуло, и «фонарь» глиссера осветился изнутри, став похожим на волшебный рождественский шар - ну, знаете, в них еще снег кружится, если перевернуть.
Я, ни слова не говоря, осторожно пополз по ветви.
Ладони у меня и впрямь горели огнем, но я уже притерпелся. Волдыри давно полопались, двигать пальцами я мог более или менее свободно, а в остальном - ну их, заживут. Лишь бы до больницы добраться.
– Осторожнее!
– окликнула меня амазонка, когда я был почти у цели.
Я развернулся и успокаивающе махнул рукой, скорчив геройскую гримасу. Вниз старался не смотреть.
Все замерли в ожидании. А я вдруг заметил, какая тишина вокруг. Тягучая, влажная, почти осязаемая. Если бы не стрекот мелкой живности, периодически раздающийся откуда-то сверху, я бы подумал, что у меня уши заложило.
Вздохнув, я лег пузом на ветку, долго ворошил космы свисающих почти до самой земли лиан, выбирая ту, что потолще.
– Они вообще как - прочные?
– Выдержат, без проблем, - откликнулась Джулия.
– Выбери, какая потолще.
– Да понял уж, не дурак...
– пробормотал я, вытягивая наверх подходящий «канат». Подергал за него, проверяя, насколько он прочно прикреплен к ветви. До боли в пальцах сжал упругие, как резина, волокна и начал потихоньку соскальзывать с ветви. Спутники мои, как по сигналу, принялись меня подбадривать.
Я сполз в ветки, повис на лиане, чувствуя, как под моим весом лопается и сползает её верхняя кожица. Кожа с ладоней тоже, казалось, слезает, как чулок - не спасли даже бинты.
Начал потихоньку двигаться вниз. Преодолел не больше метра, когда сверху начало раздаваться подозрительное поскрипывание и хруст. Я, стараясь не раскачиваться, начал перебирать руками быстрее. Треск усилился, и еще через миг лиана оборвалась.
Вечер сразу же перестал быть томным. Тишину разорвал мой истошный вопль, коим я сопроводил свое внезапно ускорившееся движение вниз. Кроме этого крика я, собственно, уже ничего не слышал. Да и не видел тоже, поскольку зажмурился.
Лиана вдруг дернулась, как живая, едва не вырвавшись из рук. Падение перешло в равномерное, постепенно стихающее раскачивание. Я прекратил орать и открыл глаза.
Светящийся пузырь кабины по-прежнему маячил внизу. Я же висел над ним на высоте уже не столь значительной, но не оставляющей возможности спрыгнуть вниз без риска переломать ноги. Спасло меня то, что лианы местные переплетаются между собой на манер рыбацкой сети, да и к веткам крепятся не в одном месте. Однако эти доли секунды, проведенные в свободном падении, забыть оказалось весьма непросто.