Сафари во времени
Шрифт:
– Нет, провидица, ты ошиблась. Я не принц. Прости, что не оправдал надежд.
Он хотел подойти ко мне, но его остановили. Схватили под руки и не дали сделать больше ни шагу. Верманд ударил в гонг стоящий рядом с Обелиском, чтобы привлечь внимание толпы. Потребовалось несколько минут, чтобы все угомонились. Верманд кивнул своим людям, и они снова схватили моих друзей. Меня трогать боялись, но я, от ужаса позабыв как пользоваться своей силой, была сейчас не страшна. Я опустила руки и отдалась на волю судьбе. Спасенья ждать было неоткуда. Их было слишком много. В голове одна за другой мелькали мысли. Зачем мы пришли сюда? Для чего? Чтобы погибнуть? Нет никакого принца, и может,
– Дорогие мои друзья! – голос Верманда привел меня в чувства. – Великий народ Инферин! Никто из нас ни разу не видел, как работает Обелиск. Мы знаем лишь из рукописей наших предков, что он выбирал истинного короля! Но это было так давно, что мы не знаем, правда ли это вообще.
Толпа одобрительно загудела. А Верманд, не обращая на это внимание, продолжал:
– Мы искренне ждали короля! Надеялись, что он спустится к нам с небес или придет с высоких гор. Мы хотели, чтобы он принес нам лучшую жизнь! Но, как бы там ни было, разве сможет какой-то чужак решить наши проблемы?! Я вас спрашиваю!
– Не-е-ет! – послышалось с разных сторон площади. – Нам не нужны чужаки!
У Верманда, уверенного в силе своего ораторства, словно крылья за спиной отрасли. Все слушали его с распахнутыми глазами и открытыми ртами, будто боялись упустить хоть одно слово.
– Я повторяю! Неизвестно, может ли Обелиск выбирать, и неизвестно, сколько нам еще ждать! Нам нужен правитель! И этот правитель должен быть одним из нас!
– Да! Верно! Правильно! – закричали его приспешники и толпа. С каждым их новым криком сердце мое сжималось. Вот-вот должна решиться наша судьба.
– Пусть королем станет тот, кто любит каждого из нас как себя! Кто знает Долину как свои пять пальцев! Тот, кто искренне желает, чтобы все вокруг были счастливы! Давайте сами выберем своего короля! – Верманд аж задыхался от притока адреналина и поддержки своего народа. Он раскрыл руки, словно готов обнять разом всех, кто стоит на площади. Глаза его сверкали, волосы развевались на ветру, а грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Красивый, уверенный в себе человек, который действительно искренне переживал за судьбу своего народа.
– Верманда в короли! – вдруг крикнул кто-то из толпы, и его тут же поддержали все вокруг. Над площадью пронеслась скандировка:
– Верманд! Верманд! Верманд!
Тот прослезился. Он склонился на колени перед своим народом, принимая их выбор, а те продолжали в восхищении кричать его имя. Задние напирали на передних, всем хотелось быть ближе к помосту, на котором стоял выбранный ими правитель. Возникла давка. Люди закричали. Вдруг у меня словно прорезался голос:
– Стойте! Не толкайтесь! Вы раздавите друг друга!
Меня почти не было слышно за этим жутким гулом. Но народ стал приходить в себя и замолкать, и тогда я, что было мочи, закричала:
– Конечно, Верманд замечательный оратор! Но не он ваш король! Я не зря пришла в ваш мир! Я потеряла много друзей. Я ошиблась в своем выборе. Возможно, собственные чувства затуманили мой разум. Но дайте мне найти принца. Я вернусь в свой мир и приведу того, кто принесет счастье и покой в Долину. Не идите на поводу у хорошего оратора! Подождите того, кому судьбой назначено быть одним из вас!
– Ууу, – послышались улюлюканья в мой адрес. Люди видели мою силу, но не верили мне. И, наверное, мне было бы суждено погореть с моими высказываниями, если бы не одно но. Не знаю, как это произошло. Так толком и не поняла, почему он решил сделать это. Но вдруг Томас
Сверкающей пыли стало все больше и больше, она разрасталась огромным облаком над нашими головами. Она сверкала на солнце и переливалась разными цветами. Она словно состояла из маленьких льдинок или мелкого дробленого стекла.
Верманд ошалело смотрел в сторону Томаса. Тут он вскинулся, схватил упавший на пол клинок, которым Алексей разрезал себе руку, и с безумным криком помчался на истинного короля Долины Инферин. Пешехонов кинулся ему наперерез и на лету выбил из рук Верманда оружие. Завязалась драка. Противники были примерно равны по силе. Алексею, морщившемуся от боли, пришлось хорошенько попотеть, прежде, чем он сумел успокоить бывшего народного вождя. Пара отчаянных ударов кулаком, и оратор остался лежать на полу с окровавленным лицом. Пешехонов остался с ним, следя, чтобы не сбежал.
Тем временем пыль уже распространилась над всей площадью и стала оседать. Когда первые крупинки этой прохладной массы опустились на тело, я почувствовала невероятное успокоение и утешение. Они словно ласкали кожу, охлаждая и оберегая ее от жарких солнечных лучей. Я чувствовала, как утихает боль. Как люди вокруг вдыхают мелкие цветные крупицы и успокаиваются, умиротворенно вздыхая. Адреналин, который разгонял их кровь в жилах, стал утихать. Чем дальше распространялась волна искрящейся пыли, тем спокойнее становилась толпа. Я ощущала какую-то приятную светлую радость в сердце. И видела, как она приходит к другим. Блаженные улыбки все чаще стали появляться на лицах тех, кто смотрел на Томаса.
– Кто бы мог подумать… Томми, – услышала я удивленный голос подруги подле себя.
Тот наконец-то оторвался от Обелиска и встал на краю помоста, наблюдая за тем, что творится вокруг. Он будто принимал свою значимость и принимал свой народ. Я почти не узнавала нашего Томми. Его мальчишеское лицо приняло сейчас совершенно новый, серьезный и даже одухотворенный вид. Не понимаю, почему я раньше не замечала, что у него тоже карие глаза и светлые волосы? Да, дреды искажали их истинный цвет, но, если приглядеться, то можно было понять – он тоже блондин. Теперь я вспомнила, как видела его во сне. Самолет, незнакомый юноша, которого я тогда не узнала и он, словно обидевшись, исчез. Вот, кто это был! Мой разум был затуманен чувствами к Алексею, и я даже подумать не могла, что кто-то другой может быть принцем. И ведь видела, как Том серьезен, ответственен, добр. Он много знал, и о политике в том числе. Я должна была понять, что только человек с такими качествами может стать истинным правителем.