Сага-фэнтези о Синдбаде-мореходе и его друге Ибн-сине
Шрифт:
— Кажется, наводнение пошло наубыль! — доложил он, — Боюсь, что ни лошади, ни люди не успели покинуть ущелье…
Синдбад с ним согласился.
— Это было ясно с самого начала! У них не было ни единого шанса!
Дорота всхлипнула, вспомнив своих подчинённых.
— Я не думала, что экспедиция потерпит такой конец! Это ужасно! Но мне сдаётся, что часть лошадей всё-таки успела вырваться в долину…
— Вряд ли мы сумеем их отыскать! — прочёл мысли девушки учёный, -
Они с перепугу разбежались на сто вёрст в округе… Возвращаться на корабль или
— После такой трагедии и продолжать экспедицию? — изумилась Доро та. Учёный пожал плечами:
— А что тут особенного?
Он присел по другую сторону от девушки, обнял её за талию и прижался потеснее.
— Предлагаю подремать до рассвета!
— Утро вечера мудренее! — согласился с приятелем Синдбад, — С рас светом поток наверняка иссякнет, тогда и решим, что нам делать дальше…
— Вы оба такие горячие, словно жаровни! — прошептала принцесса за сыпая, — Вот если бы ещё не дрожали неизвестно отчего, совсем бы хорошо было…
* * *
Едва забрезжив, серенький рассвет робко вполз в ущелье с вос точной стороны. Первые солнечные лучи упали на карниз, давший приют нашим потерпевшим, и тогда они увидели, что могучий поток
за ночь сошёл на нет. По дну ущелья лишь журчал слабеющий на гла зах ручеёк, да жирно поблёскивали многочисленные лужи ещё не успевшей подсохнуть грязи.
В горах и так бывает свежо, а утром и подавно: все трое здоро во окоченели. Синдбад с Ибн-Синой, поднявшись, сделали с полдю жины энергичных приседаний и других телодвижений руками, нога ми и корпусом, что бы разогнать в жилах застоявшуюся кровь. Прин цеса последовала их примеру и вскоре на её щеки вернулся привыч ный румянец.
Когда стало достаточно светло, они покинули уступ. Первым со всеми предосторожностями спустился Синдбад. Крепко держа свою верёвку, он помогал и за одно подстраховывал спуск Дороты, обвязанной Ибн-Синой за талию другим её концом. Учёный спустил ся сам, но тоже не без помощи приятеля.
На месте стоянки ничего не осталась. Никакого намёка на то, что ещё вчера вечером тут был разбит лагерь. Грозная сель унесла с собой всё, что попало ей "под руки": палатки, повозки, утварь, ору жие, припасы и самое главное — людей и лошадей. Даже громадные глыбы, упавшие во время землетрясения со скал, исчезли.
Друзья разбрелись по ущелью в поисках хоть чего-нибудь по лезного. Они со всем тщанием исследовали лужи и за неимением других приспособлений, внимательно ковырялись носками сапог в каждой подозрительной кучке грязи, надеясь отыскать чего-то стоя щее. Но ничего не находили…
Дорота уныло плелась то за Синдбадом, жадно шаря по земле глазами, то за Ибн-синой. От огорчений, переживаний и осознания
крушения своих надежд, она готова была расплакаться. Во всяком случае, таково было выражение на её лице в те мгновения.
Ибн-Сина, общарив свою часть ущелья, безнадёжно махнул рукой и остановился на его противоположенной от карниза стороне, едва не под отвесной стеной — родной сестры первой.
— Итак! — громко подвёл
Синдбад с Доротой, тоже не нашедшие ничего полезного, мол ча приблизились к нему с печальными лицами и пустыми руками Им нечего было возразить своему другу. Размеры произошедшей с ними катастрофы не укладывались в голове. Синдбад впервые попал в столь сложный переплёт…
Не счесть, сколько крушений он пережил за свою полную приключений жизнь, сколько раз оставался совершенно один без всяких средств к существованию и в пустынной, и в безлюдной местности… Но при нём всегда оставались или его верная сабля, или кинжал!
На этот раз и он, и учёный как на грех оставили свои пояса с оружием в палатке. Зловещая тишина спустилась на дно каньона…
— Ошибаетесь, уважаемый! — вдруг раздался где-то в вышине звон кий голос, — Нас четверо! И у нас есть оружие! И припасы продуктов на первое время…
Эхо пошло гулять по ущелью. Троица хором вскрикнула, удив лению не было предела. Все задрали головы вверх, отыскивая глаза ми говорившего. Безысходное отчаяние в их сердцах мгновенно усту пило место зарождающейся надежде.
Оказалось, что в стене за спиной учёного имелась трещина. Она начиналась у самой земли и под углом тянулась вверх причуд ливыми зигзагами, расширяясь всё больше и больше, пока на высоте
двух полётов копья не закончилась обширным гротом, способным вместить в себя две дюжины человек.
Увы! Вчера в темноте никто из терпящих бедствие путников не
обнаружил этой спасительной трещины. Кроме одного человека, ко торый как раз показался из глубины пещеры. На нём была одета ро ба матроса, отчего Синдбад радостно вскрикнул: хоть одному из чле нов его команды да удалось спастись.
Однако из-за расстояния он никак не мог рассмотреть лица матроса, и потому гадал, кто бы это мог быть. Голос, искажённый
стенами ущелья, тоже казался ему незнакомым…
Матрос тем временем выволок из грота внушительную вязанку оружия, состоящую из десятка мечей, сабель, кинжалов и двух ма лых луков с колчанами, полными стрел; взвалил её на одно плечо, повесив на другое обьемный кожанный мешок с провизией, и начал
свой опасный спуск по трещине.
Он по всей видимости обладал не только хозяйственной жил кой/ надо же, не потерял в панике головы, спасся сам да ещё подумал и оборужии с провиантом, чего нельзя было сказать о наших героях/
но ещё и недюжинной силой и сноровкой. Друзья только ахали и ди ву давались, с замиранием сердца наблюдая как смельчак, загружен ный тяжёлой ношей, легко преодолевает все препятствия и стремите льно приближается ко дну ущелья.
Прыгая с уступа на уступ, матрос ни разу не оступился и не по качнулся. Не прошло и пяти минут, как храбрец выпрыгнул из трещи ны и ступил на землю прямо перед поджидавшей его троицей. Он с улыбкой шагнул к своему капитану и с низким поклоном сложил к ногам друзей спасённые от потока трофеи.