Сага о бедных Гольдманах

Колина Елена

Ей было приятно доставить им радость, а еще приятнее было то, что они в ней нуждались, благодарили...

– Додик, ты одет как попугай! – Рая насмешливо разглядывала Додиковы коротковатые брюки, из-под которых виднелись оранжевые носки, гармошкой наползавшие на коричневые ботинки на каучуковой подошве.

– Так модно, Раечка, ты же знаешь, ботинки мне дядя Моня на день рождения купил, а носки Ира подарила. Ты зачем меня звала? – Додик осторожно, как драгоценность, положил клетчатое полупальто на диван и бережно расправил лацканы.

– А это что такое? – Рая взяла племянника за яркий клетчатый галстук и притянула к себе. – А, Додик? Этот кошмар кто тебе подарил?

– Это я сам себе купил, не смейся.

Ну что ты хотела, Рая?

Придерживая Додика за галстук, Рая задумчиво провела пальчиком по его рубашке и пропела:

– Тебе жениться пора, Додик!

Додик удивленно взглянул на расшалившуюся тетку и только собрался сказать, что и сам уже почти что собрался жениться на белокурой красавице Ирке, как замер оттого, что теткин пальчик медленно прошествовал вниз и остановился на брюках. Додик поерзал и попытался спросить: «А как же дядя Наум?» – но не успел. Рая быстро расстегивала ему брюки, одновременно развязывая пояс цветастого фланелевого халата. «Только один разок», – тихо приговаривала она.

– Ну так вот я и говорю, Додик, жениться тебе пора, – как ни в чем не бывало продолжала Рая через полчаса.

– На Ире?

– На какой еще Ире? Кто она нам, может быть, она член нашей семьи? На Дине жениться.

Додик удивленно поднял брови и ошеломленно мотнул головой. Ему, наверное, послышалось.

– Надо жениться, Додик, – мягко говорила Рая. – А что ты к нам ходишь? А к кому же ты сюда ходишь? Ты же не ко мне ходишь, правда? Кстати, когда у тебя распределение, ты уже это знаешь, Додик? А у нас, между прочим, одна семья, твои дяди и тетки, троюродные брат и сестра... Вот так-то, Додик...

Додик кивнул и женился на троюродной Дине. Он был умный мальчик и понимал, что Рая не желает больше жить со взрослой падчерицей в одной комнате, что подросшая Танечка нуждается хотя бы в Динином закутке, и, конечно же, Додик давно думал о распределении. У красавицы Иры тоже имелась ленинградская прописка, и он был совершенно уверен, что Ирка ему не откажет. Красавица-то она красавица, это правда, первая красавица на курсе, но только папаша ее, буйный алкоголик, мамаша и младшая сестра – все вместе страдали в десятиметровой комнатке в коммунальной квартире. Нет, Ирка-красавица ему не откажет, не самая она завидная невеста. Так что дело было не в распределении, не только желание остаться в Ленинграде сделало Додика послушной фигурой в Раиной игре.

Додик прекрасно понял, что Рая имела в виду. Жениться на Дине означало сохранить семейную близость и поддержку. Они отвернулись бы от него, если бы он не выполнил свой семейный долг – взять в жены безнадежную старую деву, обузу для семьи, дать возможность продолжить род, их род! Все было ясно уже давно, задумано давно, а Рая просто по доброте душевной один разок подарила ему свое пышное душистое тело, чтобы... что? Чтобы он не сопротивлялся? Он бы и так не сопротивлялся... Наверное, чтобы по-родственному подсластить горькую пилюлю. Просто пожалела его.

Не жениться на Дине – потерять семейную поддержку, навсегда потерять теток с их сующими ласковыми руками, важного, мрачного и жадноватого дядю Наума, все равно своего, родного, по сравнению с остальными, чужими. А дядя Моня с его смятыми деньгами, которые он торопливо засовывал в прихожей Додику в карманы, делая от смущения вид, что его руки что-то творят сами по себе, а он, Моня, сам по себе... С зарплаты Моня всегда покупал что-нибудь Додику, и этих подарков он почему-то не стеснялся, наоборот, придирчиво требовал, чтобы племянник хвалил выбранные им рубашки или носки, восхищался его вкусом. «Я тебе дарил две пары носков, синие и серые, – подозрительно начинал Моня. – Ты почему сегодня в синих? А где серые? Они тебе не нравятся?!» Он придирчиво впивался взглядом в Додиковы ноги, как будто пытаясь обнаружить на них недостающие носки.

Но

разве дело в рублях и в носках с рубашками? Дядя Моня хлопал его по плечу, как отец, который умер три года назад, и никогда уже Додика не... Да что там говорить! Дядя Моня наклонялся интимно, шептал в ухо новый неприличный анекдот, он – свой, родной... Тетя Маня, надежно, как Александрийский столп, вкопанная в эту семью, его семью. И что? Что взамен, я вас спрашиваю! Ирка-красавица? Десятиметровый уют семьи буйного алкоголика?

Ирка – красавица, волосы золотистые, голубые глаза, круглая попка, тонкие коленки, чужая страшная семья, папаша – буйный алкоголик... Дина – закорючка, голова чуть набок и вниз, как у птицы, кривые петушиные ноги с большими неловкими ступнями, а у Ирки – золотые волосы, грудь высокая, а у Дины плоская, а может, и вовсе нет... Динка – сестра, как с ней спать?

Додик даже не делал вид перед собой, что размышляет, он знал, что решение уже принято, более того, он откуда-то знал и раньше, всегда знал, что будет именно так. Это его долг, но ни в коем случае не долг перед родственниками, не торговля или обмен услугами – они пригрели бедного мальчика из провинции, а он за это женится на некрасивой, всем мешающей Дине. Нет, просто так должно быть, и он знал это всегда.

Наум, Моня, Маня, тетки – это его семья. Что ему, Додику Гольдману, делать в семье потомственного алкоголика, случайно родившего золотоволосую красавицу дочь? Додику Гольдману предстоит жениться на троюродной сестре Дине Гольдман.

Свадьбу Кости с Веточкой и Додика с Диной сыграли в один день. С того дня, как Дина сказала Косте о своей беременности, не прошло и месяца.

Дина была полностью счастлива.

– Дина, ты теперь Гольдман по отцу или взяла Додикову фамилию Гольдман? – спросил ее Моня через стол.

Все засмеялись, а Дина серьезно ответила:

– Я теперь Гольдман по мужу.

Сидя рядом с Додиком, она держала его за руку и радовалась, что весь месяц, предшествующий свадьбе, Рая предусмотрительно, чтобы закрепить за падчерицей жениха, оставляла их с Додиком наедине. Не очень-то Додик настаивал на их близости, что правда, то правда, пришлось ей опять самой... Зато теперь она может не волноваться за свою беременность, никто ничего не узнает – ни Додик, ни родственники. Никогда! А Костя, кажется, так счастлив, что обо всем забыл. Еще она думала, что вся свадьба носила оттенок нелепого беспорядка, свойственного всему, что делала Маня. Веточка в накинутой на свадебное платье черной короткой шубейке приехала на свадьбу на троллейбусе, Костя ее даже не встретил. Он почти не присутствовал на собственной свадьбе. Сначала Маня послала его за желатином, потому что никак не желал застывать холодец, потом он ездил к приятелю за радиолой, потом за аккордеоном. В промежутках кричали «Горько!», Костя целовал Веточку и снова исчезал по Маниным поручениям. На Костю Дина на всякий случай, когда не забывала, смотрела значительно и с поджатыми губами встречала его мимолетный взгляд. Но чаще она смотрела на своего жениха, влюбленно и преданно к нему прижималась. Разве можно сравнить Додика с наивным мальчиком Костей! Этот ее брат был настоящим мужчиной, не в пример другому.

Дину будоражила мысль, что Додик на ее глазах встречался с красавицей Ирой. Они, не стесняясь, целовались при ней, спали на Дининой кровати. Очень было приятно, что достался ей Додик прямо из чужих рук, так ей казалось слаще. Дина гордилась тем, что ее родственник Додик, хоть и не совсем настоящий жених, зато настоящий мужчина, жил с красивой девушкой, потом бросил девушку, чтобы жениться на другой, девушка плакала. А другая-то сама Дина! Дина не была злой или подлой, а только очень несчастной. Привыкшая бороться за любовь интригами, зубами и улыбками, она не верила, что любовь могут дать просто так. Ей и не давали.