Сага о Бриттланде
Шрифт:
Так все и пересказал вплоть до того, как мы нашли Рыбака. Ребята слушали так, как не каждого скальда слушают. Видарссон и вовсе сидел с раскрытым ртом. А потом я посмотрел на новеньких: вид один в один как у Видарссона, даром что хускарлы.
– Альрик будто весь разум растерял. Если б жрец что супротив сказал, зарубил бы его хёвдинг. И кажется мне, что Халле не просто хирдман. Верно, Энок?
Косой пожал плечами.
– Я после пришел. Вепрь, Арне и Халле уже были.
Мы уставились на Вепря. Тот покачал головой, но ответил:
– Сын сестры. Я ходил с Альриком, когда тот
– А потом чего не сказал?
– спросил Тулле.
– Да как-то надобности не было. Да и привыкли уже. В Хандельсби уж как ни сманивали Рыбака, даже место в конунговой дружине предлагали, но он не пошел. Решил до конца с Альриком быть. Так жрец что сказал?
– Вепрь резко поменял тему.
– Сказал, к закату быть. У Магнуса Рагнвальдсона так же было. После твариного сердца день ему плохо было, а потом встал.
– Так чего ж ты сидишь? Закат уж скоро!
Ну скоро не скоро, но время еще было. Потому я решил помыться да сменить одежду, так как быстрое ополаскивание в реке не сильно помогло. Взял сменные вещи, отыскал в городе топящуюся баню и заплатил хозяевам за помывку. Пока вычесывал из волос всю дрянь, даже подумал о том, чтоб постричься. Тут все с короткими волосами ходят, и мыть так гораздо легче: ковшиком плеснул, рукой провел, и готово. Но потом представил себя без волос. И так, мелкий, борода растет плохо. Если еще и волосы остригу, буду выглядеть как мальчишка перед первой жертвой. Это, вон, Тулле хоть налысо обрей, все равно видно, что воин: и высокий, и плечи широки, и шрамы на лице. А если еще оба века поднимет — так и вовсе испугаться можно.
Бабка, в чью баню я напросился, взялась отстирать да заштопать грязную одежду, сказала, что утром можно будет забрать.
Вот уж насколько прост дом этих нордов, но даже у них во дворе хлопотала рабыня-бриттка. Мужик-хозяин предложил отправить ее со мной в баню, но я глянул на ее тощую фигурку и перепуганную мордашку и отказался. Сломаю еще ненароком.
Вновь почувствовав себя человеком, я отправился за Альриком. Отыскал ту таверну, вошел, а там уже дым коромыслом! Пьют, гуляют, веселятся. Хёвдинга не видать.
– А где… ну такой… седьмая руна, воняет болотом, а еще…
Но трактирщику хватило и такого описания. Он провел меня в заднюю комнату, где прямо на земляном полу спали вповалку несколько человек. Среди них я узнал своего хёвдинга.
– Колодец во дворе?
– уточнил я.
Сходил, наполнил ведро и вылил воду на Альрика, зацепив и его соседей. Те с криками подскочили, но я надавил на них рунной силой, и они заткнулись.
– Чего тебе?
– недовольно буркнул Беззащитный.
– Я же сказал, чтоб ты свою рожу не казал.
– Закат скоро. Надо за Рыбаком сходить. Могу и сам.
– Не, погодь.
Медленно Альрик все же встал, спросил, где колодец. Вылил на
– Я всегда забираю оружие и деньги у перепивших. Так и не пропадает ничего, и убивают реже, - объяснил он.
– Это правильно, - сказал Альрик.
И мы наконец отправились за Халле.
Я не знал, как мамиров жрец это делал, но мы снова шли-шли, а добраться до его шалаша никак не получалось, и на этот раз из-за хёвдинга. Тот поминутно останавливался. То ему поблевать хотелось, то отлить, то живот прихватило, и нужно постоять на месте.
Семирунный воин не мог справиться с похмельем? Бред. Для этого нужно выпить все пиво в городе.
– Не, не пиво, - ответил Альрик.
– Пиво уже всё, не берет. Там один парень грибы принес. Вот они берут, аж забирают.
Уже и солнце село, а мы все ползли по этой бездновой дороге между бездновыми полями к бездновому жрецу с бездновым хёвдингом, который никак не мог очухаться после бездновых грибов! Наконец мне все это надоело.
– Альрик, сожри твою душу черви! Ссы, сри, блюй! Делай, что хочешь. А я пошел за Халле. И плевать!
– Стой!
– ухватил он меня за локоть. Одурманенный или нет, но он все еще был намного быстрее меня.
– А если мы придем, и он скажет, что Халле мертв?
– Значит, устроим похороны. И он честно попадет в дружину Фомрира. Сиди здесь!
В таком виде Альрик был мне противен. Лучше бы вместо меня с ним возился кто-то другой. Например, Вепрь. А я сейчас чувствовал себя так, будто я старший и вынужден возиться с глупым бесполезным младшим. Так что, может, и правильно, что Альрик остался спать в таверне. Не стоит остальным ульверам видеть его таким, особенно новеньким.
– Нет, идем.
И мы с трудом дотащились до шалаша жреца.
Пока Альрик искал вход, я подумал, что жрецы каким-то хитрым образом оберегают свое жилище от любопытных. В Сторбаше жрец просто ушел жить в горы, а этот действовал хитрее. Если у тебя нет острой нужды в жреце, ты можешь и не добраться до его дома. В первый раз нам помешал сильный ливень, во второй, держа умирающего Халле на руках, мы пролетели стрелой, сейчас Альрик боялся идти, и потому на него напали всякие хвори. А что будет, если какая-нибудь баба из любопытства или мелочи решит повидать жреца? Она увидит шалаш или нет? Или ногу сломает по дороге? Или заблудится? Это такое заклятье или случайно выходит?
– Входите!
В шалаше внезапно открылся проем, и трехпалая лапа махнула нам.
Мы вошли, и первое, кого мы увидели, - Халле. Он был жив и даже пришел в себя. Сидел и уплетал кашу.
– Альрик! Кай!
– поприветствовал он нас с привычной неуверенной улыбкой.
Беззащитный встал, как вкопанный, потом бросился к Рыбаку, обнял его, едва не выбив из рук плошку.
– Халле! Живой! Ты как?
– Его сила упала до четвертой руны, - проскрипел жрец.
– И твариная кровь слишком долго пробыла в его теле. Ему нужно в ближайшие дни поднять руну, а лучше две, и тогда он исцелится до конца. Но лучше бы ему никогда не выходить на охоту.