Сага о Хельги
Шрифт:
Подумал Одд, да и ударили они по рукам.
В это время Хёгни привел Бьёрна и Ингрид на торг в палатку купца Эйлига. Тот вышел их встретить и спросил:
– Видать, ты – Бьёрн, раз похож ты лицом на своего брата Хельги? А это кто с тобой, жена твоя?
На это Бьёрн ответил:
– Да, я – Бьёрн. Где ты видел моего брата?
А Ингрид нетерпеливо добавила:
– Я Ингрид, дочь Одда, Бьёрн –зять мне, муж моей сестры Сигрун. Что передавал Хельги?
Эйлиг усмехнулся:
– Тебе, Бьёрн, Хельги велел передать только на словах. А для тебя, раз
Он порылся в кошеле и вынул две серебряных серьги, сделанных в форме толстых колец, покрытых узором.
– Конечно, с такими серьгами, как у тебя, им не сравниться, да все равно серьги эти хорошей готландской работы.
Тут Ингрид схватилась за уши и поняла, что вышла из амбара, где они жили в серьгах Акселя. Она торопливо вынула их из ушей и сунула в платок. А на место золотых вставила серебряные, что ей дал Эйлиг.
– Неважно, из чего они сделаны, – сказала Ингрид, – важно, кто их шлет. Говори, какие у тебя вести от Хельги.
И купец рассказал, что встретил Хельги в добром здравии на острове Бирка, что на озере Меларен. Что выглядел он, как заправский воин, и в поясе его было серебро, и слышал купец разговоры и о золоте. Сам Хельги сказал, что служит ярлу Эйрику сыну Хакона на корабле Гудбранда Белого. И прошлым летом был в набеге на землю вендов и пруссов, где взял много серебра. И передает он поклон брату своему и родителям своим, а отдельный поклон и подарок – Ингрид, дочери Одда Одноногого.
Бьёрн, когда услышал эти слова, широко улыбнулся, а Ингрид улыбнулась еще шире. Но Эйлиг продолжил:
– Еще Хельги сказал, что дали они клятву конунгу Олафу сыну Трюггви не ступать на норвежскую землю пять лет. И один год уже прошел. Так что остается еще долгих четыре года. Но что верит он в свое возвращение и что будет у него тогда достаточно серебра, чтобы купить себе усадьбу и корабль. Так что просит ждать его.
Улыбки у Бьёрна и Ингрид пропали, но Ингрид сказала:
– Передай Хельги, что буду ждать его и пять, и десять лет. И не нужна мне усадьба, лишь бы сам он скорее воротился.
И с этим словами она убежала к отцу и Акселю. А Бьёрн протянул Хёгни маленькую серебряную монету и сказал, что благодарны они ему за добрую весть и готовы отплатить добром в случае чего.
Одд и Аксель обрадовались, когда увидели, что Ингрид бежит к ним, но тут же лица у обоих вытянулись, потому как заметили они, что вместо золотых змеек в ушах у Ингрид – толстые серебряные кольца.
И когда Ингрид подошла, она протянула золотые серьги Акселю в ладони и сказала:
– Большая честь для меня, Аксель Сигурдсон, что готов ты был взять меня в жены. И готова я была выйти за тебя, но был у нас с отцом уговор о том, что если получу до конца ярмарки вести от своего суженого, то не выйду ни за кого другого. Так что прости меня, если обманула твои надежды.
И она поклонилась Акселю, но видно было, что лицо ее смеется. Одд от ярости не мог вздохнуть, но потом справился с собой и крикнул:
– Никакой он тебе не суженый, этот мальчишка! Не было у нас даже разговора
Но Аксель сплюнул и забрал свои серьги:
– Нечасто я видел, чтобы женщина отдавала золото в обмен на серебряные побрякушки. И видно, не сулит это ничего хорошего нашей свадьбе. Так что, Одд, не стоит тебе злиться на дочь. Многие бы сказали, что такова твоя судьба.
И он развернулся и пошел прочь.
Одд схватил Ингрид за плечо и потащил за собой в амбар, где они жили.
– Что тебе передал этот купец, что ты так обрадовалась? – сквозь зубы спросил он.
– Он сказал, что Хельги жив и здоров и шлет мне подарок, потому что помнит и любит меня. И что он стал воином, и в поясе у него звенит серебро, – ответила Ингрид.
– А ты уж и обрадовалась… Ты помнишь, что он на пять лет изгнан? Ты хочешь стать старой девой? А если он упадет в море, опившись пива, или его худое тело проткнут мечом, когда он будет мешаться настоящим воинам в какой-нибудь битве?.. Ради чего ты будешь ждать его все эти годы?
– Купец сказал, что Хельги выглядел, как воин. И за этот год он стал таким, что сам проткнет мечом кого угодно. А особенно мужа, за которого ты меня выдашь против моей воли.
Так они подошли к амбару, Одд затолкнул Ингрид внутрь и перебранка продолжилась. Но в конце концов Ингрид снова победила, и Одд согласился подождать еще год.
Еще несколько дней они оставались на ярмарке и на тинге. Бьёрн подружился с Хёгни и показывал ему, как правильно наносить удары мечом. Хёгни рассказал свою историю: как жил он с родителями далеко на юге и как в их деревню вошли викинги, возвращающиеся из похода. Отца его убили сразу, а мать умерла по дороге на Север. А его самого, сжалившись, купил Харальд Тордсон. И что Харальд обращается с ним хорошо и обещал со временем дать ему вольную. Потом Хёгни сказал:
– А больше всего люблю я слушать про битвы и героев, и хотел бы я послушать и твоего брата. Много скальдов слыхал я, но еще ни одного не было из здешних краев.
Бьёрн спросил:
– Разве тебя пускают на пиры, что ты слыхал так много скальдов?
При этих словах Хёгни усмехнулся и показал на большую сосну, которая росла прямо рядом с главным домом Харальда. Одна из ветвей ее свисала прямо над крышей.
– Когда к нам приезжают скальды, то я забираюсь по дереву на крышу, раздвигаю солому и слушаю их оттуда.
Бьёрн рассмеялся и сказал, что верит он: скоро наступят те времена, когда Хёгни сможет снять свой ошейник и слушать скальдов вместе с хозяевами.
На тинг приехали и люди конунга Олафа во главе с Хальвданом Умельцем, которые потребовали податей и объявили, что все должны теперь поклоняться Белому Христу. Потом они построили рядом с усадьбой Харальда Тордсона деревянную церковь и сказали, чтобы все, кто был на тинге, приняли бы крещение. Да только к тому времени все уже успели разъехаться, и никого собрать они не смогли. Тогда Хальвдан Умелец пришел к Харальду и потребовал, чтобы крестился хотя бы он и его домочадцы.