Сага о Кае Безумце
Шрифт:
Но я все еще плыл. Плыл, плыл и плыл. А потом рука коснулась чего-то склизкого — свая пирса. Сверху мне уже протягивали руки. Я схватился за ближайшую, взлетел на доски. Мне тут же протянули кружку с дымящимся отваром, я выпил ее залпом, даже не почувствовал тепла, вернул обратно. Вокруг стояли улыбающиеся хускарлы, карлы, мальчишки и трэли. Человек двадцать, не меньше.
— Кто такой? Как звать?
— Недавно в Хандельсби?
— На спор поплыл?
— Да не, умыться хотел и подскользнулся, — хотел ответить я, но губы почти не шевелились.
—
Я оглянулся. К пирсу только-только подходило то суденышко с богатой госпожой. Она подождала, пока лодочник пристанет и поможет ей подняться, величественно взошла на доски, окинула меня с ног до головы презрительным взглядом.
— Твой выигрыш, — и она кинула в меня монету.
Я еле успел её подхватить. Золото! Я впервые держал в руках золото!
— Я с тобой не спорил! — сказал я, но вместо слов вышло невнятное бурчание.
— Да он же замёрз! Айда к нам, согреешься.
— Не! Не!
Плюнув на странную женщину, я растолкал людей и пробрался к краю пирса. Тулле всё ещё плыл. Спокойно, уверенно.
— Да не боись, встретим мы твоего друга. Или это враг? Идем, пятки отморозишь!
Странно. Я стоял босиком на холодных досках, только что вылез из ледяной воды, но холода не чувствовал. Впрочем, я и пяток своих особо не чувствовал. Словно чурбаки вместо ног. Но я дождался Тулле.
— Умэ-мэ-бввве, — пролепетал друг синими губами.
Я кивнул. Понятно. Он явно проклинал меня, мои дурацкие затеи и всех моих предков до седьмого колена.
Нас потащили в чей-то дом в стороне от пристани, распинав куриц и собак, накинули одеяла на плечи, усадили возле очага и всучили кружки с пивом. Внутрь набилось куча народу, и всем хотелось с нами выпить. Ну и расспросить нас, конечно.
Когда я отогрелся, пришлось отвечать на их вопросы.
— Сноульверы. Прибыли вчера вечером. К Рагнвальду на суд. Хёвдинг — Альрик Беззащитный. Кай Эрлингссон. Да пока прозвище не заработал. Мой сохирдман Тулле Скагессон. Скучно стало, вот и поплыли. Хёвдинг запретил в город выходить, так мы вплавь Баба та? Да Фомрир её знает. Захотелось перегнать, вот и перегнал. Зимой? Зимой тоже могу сплавать туда-сюда, если вы лед расколете. Да чего тут такого-то? У вас дрова продают, вот уж где диковина. Где поселили? Пока в каком-то сарае, но скоро переберёмся в город.
Новые знакомцы оказались душевными ребятами, так мне показалось спустя ещё три кружки пива. Кто-то охранял пристань, кто-то перевозил людей через залив, несколько парней сами недавно приплыли в Хандельсби вместе со своими ватагами, но большинство жили здесь, обрабатывали землю, торговали, строили корабли. Меня звали в другие хирды, предложили перейти в дружину к конунгу и даже посватали за какую-то Гунхильду.
— А обратно как? Снова поплывете?
— Не. Думаю, пробежимся. Город посмотрим. Ты как, Тулле? Готов?
— Безумец, — негромко произнес пожилой карл.
— Что ты сказал? — нахмурился я.
— Тебе подойдет прозвище
Определенно, это звучит лучше, чем Свинокол или Старушколюб, и даже лучше, чем Троллежор. Но я не хотел прослыть человеком, у которого нет ума.
Глава 6
Когда мы с Тулле прибежали обратно, Альрик еще не вернулся, так что мы успели переодеться и кое-как просушить волосы. Я похвастался золотой монетой. Каждый ульвер пощупал ее, взвесил и попробовал на зуб.
— За золото и я бы нырнул, — возбужденно сказал Халле Рыбак. — Пусть даже и плавать не умею.
— За золото любой бы сплавал, — буркнул Бьярне Левша. — А за так — только наши дурни!
— Говоришь, она просто так тебе монету кинула? Может, имя шепнула? Мол, приходи ночью…
— Ага, Каев сморчок после ледяной водички ей приглянулся!
— А что? Каждой бабе свое нравится. Может, той мизинчики по вкусу?
Тролли злоязыкие! Завидовали моему богатству, вот и глумились вволю.
— Жаль, Тулле ничего не досталось. Видать, там и вовсе полмизинца болталось.
— Да не, не болталось. Смерзлось же все! Крошечная ледяная сосулька. С синичий хвостик.
Через какое-то время к нам зашел человечек в странной шляпе, вчерашний торговец дровами. Он вцепился мне в руку и потащил к поленнице.
— Это же ты сейчас плавал? Ты плавал? — тараторил он. — Кай Безумец? Возьми дров сколько надо! Тебе ж согреться надо! Кости застудишь, потом всю жизнь ныть будут.
Я не понимал, что ему нужно.
— Да не нужны мне твои дрова! Чтоб я еще раз за дерево платил?
— Просто так бери. Скажешь, что Эльс Древоруб подарил.
Впихнул хорошую охапку, не каких-то семь полешек, поулыбался и отправил меня обратно. Я отошел на несколько шагов и услышал за спиной:
— Безумец-то? Да вон он идет, с моими дровами…
К приходу Альрика весь наш хирд был сыт, пьян и весел. Выходить из сарая мы отказывались, памятуя наказ хёвдинга, потому гости притащили стол, лавки, снедь. Откуда-то, я даже не понял откуда, появились женщины. Веселые, разбитные и сразу согласные. То один ульвер, то другой брал понравившуюся и уводил вглубь сарая. Мы пересказывали свои подвиги новым приятелям, даже Ящерица повеселел, заливал пиво в кривой рот и щурил глаза. Смеялся.
Лишь про дела в землях Хрейна мы молчали.
Видарссон, перебрав с непривычки, заикнулся было про сакравора, но Хвит тут же заткнул ему глотку куском мяса и завел свою песнь. Одну из первых, которые и слушать неприятно. И в середине особо неудачной строфы прогремел знакомый голос:
— Я ж говорил, что это наши учудили!
От неожиданности я поперхнулся пивом: в дверях стояли Альрик и Вепрь. Хёвдинг улыбался, но ульверы тут же повскакивали с мест, изобразили трезвый сосредоточенный вид, из угла выполз Трюггве, подтягивая штаны. Добрая мина Альрика никого не обманула. Вот уж поистине «молния очами».