Сага о Кае Безумце

Бутырская Наталья

И едва не застонал от удовольствия. Горячая вода согрела мою застывшую кровь. Я впервые за этот день почувствовал пальцы на ногах. Да и просто смыть соль и пот было приятно. Кровь мы худо-бедно оттерли в морской воде, но потом рубаха и штаны едва ли не скрипели от соленой корки. Хорошо, хоть не натер ничего.

— Останемся тут? — с надеждой спросил Сварт.

— Ага. До конца жизни, — выдохнул я.

Глава 5

Отогревшись в теплой воде, мы подумали и решили, что

надо обустраиваться здесь.

Сварт сделал факел из ветки и тряпки, пропитанной моржовым жиром, и проверил пещеру с озером. Он нашел два прохода вглубь разлома. Один из них был полностью скрыт под водой. Туда мы лезть не стали: вдруг там на десятки метров нет выхода на воздух? Застрять в подземных протоках никому не хотелось. Второй же был слишком мал, чтобы человек мог пролезть в него.

Мы с Тулле прошлись по ближайшим трещинам и нашли небольшую сухую пещеру, дно которой уходило вниз и было усыпано валунами. В ней мы и решили поселиться! Купаться в теплом озере, конечно, замечательно, но спать там было негде: стены походили на каменные лохмотья, внизу вода и повсюду раскиданы остроконечные глыбы. Ни очаг сложить, ни вытянуться во весь рост.

Так что остаток дня мы ворочали камни. Крупными частично отгородили вход так, чтобы снаружи казалось, будто прохода нет. Из обломков поменьше сложили открытый очаг. Даже если кто-то увидит дым, идущий из горы, вряд ли издалека различит его среди струек пара, которым исходил разлом. Самый здоровенный кусок мы втроем с трудом сдвинули к центру — это стало нашим столом. Из небольшого леска, что был в паре сотен шагов, приволокли крепкие бревна — лежанки да сушняк для розжига. Не хватало только шкур по стенам да трофейного оружия.

Еще несколько дней мы обустраивались. Сварт потихоньку скалывал куски со стола, выравнивая его поверхность, Тулле рыбачил, я охотился. И каждый вечер и каждое утро мы ходили в купальню, смывали грязь и пот. Одежду стирали в другом источнике, где вода была погорячее, а потом раскладывали по столу, на той стороне, что ближе к очагу.

Пару раз остров легонько трясло, и мы выскакивали из пещеры. Вдруг тряхнет посильнее, и разлом сдвинется? Какие бы мы ни были сильные и могучие, камни нас в мгновение размолотят в пыль.

А потом я заскучал.

Всем хороша такая жизнь: и сытно, и тепло, и спокойно. Но лишь подумаю, что проживу так хотя бы год, так тошно становится.

Потому всё чаще вместо охоты я бродил по окрестностям. А вдруг встречу кого из богов? Да хоть тщедушного Свальда! Я бы спросил, видел ли он Хвита. Попал белоголовый бард к Фомриру или, может, еще куда?

Скальд со змеиным языком

И белыми ресницами

Ходит в мире мертвых он

И поет как птица.

Эти строки я сочинял весь день. Ни одного кённинга не сумел вплести, ни одного чувства не смог вложить. Да и не змеиный был у него язык, а соловьиный. Нечего пытаться влезть в чужую шкуру.

И всё время мой взгляд притягивали горы,

что высились на юге. В ясные дни я четко видел сероватые клубы не то пара, не то дыма. Возможно, там тоже были воды, подогретые на подземном огне. Но могло быть и так, что там жили люди. Или не люди. Я был уверен, что на этом острове должен быть хотя бы один бог, и намеревался его увидеть.

Так что, дождавшись ясного утра, я предложил ульверам прогуляться до дымящих гор. Тулле согласился, а вот Сварт явственно приуныл. Спросил, можно ли ему остаться в столь чудесных пещерах? Рассказал, что прежде ходил в баню раза три всего — родственнички не пускали. Так что ему приходилось мыться и стирать одежду в море или окрестных реках. Особенно тяжело было зимой. Потому он не хотел вылезать из подземного озера.

Теперь я понял, почему именно он нашел другие трещины внутри разлома, отыскал пещеры и источники от ледяных до обжигающих кожу.

Я не стал лишать Сварта его радостей, лишь спросил, уж не дитя ли он пещерного тролля? Иначе с чего такая любовь к камню? Безоружный равнодушно пожал плечами:

— Мамка так и не призналась, кто отец. Мож, и тролль.

Ну, а в нас с Тулле троллиной крови точно не было, не считая той, что я случайно проглотил когда-то, так что мы с радостью оставили пещеры.

Сначала мы шли вдоль обрыва над морем, вспугивали птиц, прятавшихся в мелких кустах под ногами, придумывали названия скалам. Вон та, что торчала из воды, выглядела точно как взбесившийся морж, который поднялся на ластах. А вот та — на жирную корову.

За спиной щит, на поясе любимый топор, крепкий соленый ветер в лицо и рядом верный друг. Я рассмеялся, раскинул руки, и порыв ветра взметнул полы плаща, сделав его похожим на парус.

— Как думаешь, Вигге мстил Альрику? — вдруг спросил Тулле.

— С чего бы? Я свободный человек, а не трэль альриков. Я сам отвечаю за свои дела!

— Я не хотел бы вернуться к кораблям и узнать, что все ульверы мертвы.

Я мельком глянул на друга. Он говорил серьезно.

— Вот тогда мы будем мстить! Убьем каждого, кто там есть.

— В прошлый раз, когда ты бился с девятирунным, тебе полголовы обрили.

— Так это не он, это стрела. Но да. Вигге-то мы завалим, а вот Лейф нам мозги через уши вскипятит. Может, нам стоит поговорить с айсландерами, людьми острова?

Тулле хмыкнул:

— Угу. Но каждый раз, когда мы с ними встречались, лилась чья-то кровь.

— Если бы кто полез на мои земли, я бы тоже его прирезал. Знаешь, я не держу на них зла. Даже за Хвита, Трюггве и Ларса.

— Так, может, они разозлились?

— Ого!

Земля перед нами оборвалась глубокой узкой трещиной, внизу которой поблескивала вода.

— Перепрыгнем! — воскликнул я. Отбежал назад, откинул полы плаща, чтоб не путались в ногах, поправил щит, разбежался и легко перемахнул на ту сторону. Тулле ругнулся, но последовал за мной.