Сага о Копье: Омнибус. Том I
Шрифт:
— Как только мы возьмем Палантас, в провианте и припасах недостатка у нас не будет. А до этого можно использовать драконов.
Ариакас только хмыкнул:
— Красных нельзя использовать как вьючных мулов! Они не будут выполнять подобную работу.
— Но если бы ее Темное Величество приказала…
Ариакас покачал головой.
Китиара села на место, поджав губы и сверкая карими глазами.
— Тогда, мой повелитель, мы понесем припасы с собой и будем рассчитывать лишь на это. — Ее кулаки сжались от страсти и воодушевления. — Я гарантирую, стоит людям увидеть ваше знамя над Башней Верховного
— Это слишком рискованно, — пробурчал Ариакас.
— Да, рискованно, — охотно согласилась Китиара. — Но дать рыцарям время объединиться и послать за подкреплением рискованнее вдвойне. Сейчас соламнийцы разобщены. У них нет Великого Магистра, никто из них не обладает достаточной силой, чтобы провозгласить себя таковым, у них два Верховных Судьи, потому что на это звание претендуют двое и ни один не хочет признать права другого. Они суетятся, как матросы на палубе горящего корабля, ссорясь из-за того, что не могут решить, кому тушить огонь, пока судно идет ко дну.
— Может, это и так, но Орден еще очень могуществен, и, пока в их числе есть рыцари, народ Соламнии не сдастся. Рыцари должны быть уничтожены, искоренены навсегда. Я хочу нанести им такой удар, после которого они не оправятся.
— Это произойдет, если мы выбьем рыцарей из Башни Верховного Жреца, — возразила Китиара. — Если Палантас падет из-за слабости и безрассудства рыцарей, люди отвернутся от них с презрением и яростью. Вторжение в Палантас станет решающим ударом. Орден будет повергнут в прах.
Видя, что Ариакас задумался над ее доводами, Китиара решила продолжать:
— Мой повелитель, налет синих драконов будет подобен грому среди ясного неба. Мы нанесем рыцарям жестокое поражение, прежде чем они увидят наши наступающие войска. Только отдайте приказ, и мои драконы будут готовы к схватке в течение недели. — Она сделала паузу, давая Ариакасу возможность обдумать ее слова, затем тихо сказала: — Говорят, что Башня Верховного Жреца никогда не падет, пока ее защитники хранят веру. Но сейчас люди потеряли веру, и нельзя дать им возможности обрести ее вновь. Мы должны нанести удар, прежде чем рыцари выберут предводителя, способного объединить враждующие кланы.
Ариакас слушал ее все внимательнее. Доводы были убедительны. Ему нравилась идея взять Башню одним мощным быстрым приступом. Рыцари будут деморализованы. Палантас, безусловно, сдастся, Ариакасу так нужны его богатства и белокрылые корабли. Только торговля рабами принесет несметную прибыль, и монеты рекой потекут в его казну.
Ариакас уже готов был согласиться и пристально посмотрел Китиаре в глаза. В них он увидел то, что желал видеть в глазах всех своих командиров, — жажду битвы. Но было там и еще кое-что, нечто заставившее его передумать. Он увидел самодовольство. Он увидел тщеславие.
Ее будут чествовать и восхвалять: Китиара, Темная Госпожа, завоевательница Соламнии.
Он уже видел ее руку, тянущуюся к Короне Власти. Возможно, она уже устранила одного из соперников…
Ариакас не боялся Китиары. Он никого не боялся. Если бы император считал ее план своим единственным шансом на победу, он без колебаний дал бы согласие, а с соперницей разобрался бы после. Но чем больше он размышлял над
Во-первых, Ариакаса настораживало то, что Китиара слишком полагалась на драконов. До возвращения Владычицы Тьмы он ни разу не использовал их в битвах и, хотя признавал их устрашающую и разрушительную мощь, все же не считал разумным делать на них главную ставку. Драконы — самонадеянные твари. Могущественные и умные, они относились к людям немногим лучше, чем те — к блохам. Ариакас, например, не мог отдать дракону прямой приказ. Драконы повиновались только Владычице Тьмы, да и та должна была вести себя с ними дипломатично.
Смелый, даже безрассудный план Китиары шел вразрез со всеми его представлениями о ведении войны, хороший урок ей не повредит, и Ариакас разок поставит ее на место, напомнит, кто есть кто.
— Нет, — произнес он решительно. — Мы укрепим позиции на юге и востоке и только тогда двинемся на Башню Верховного Жреца. — Он сделал ударение на этом слове. — А что до Соламнийских Рыцарей, то на их счет у меня есть план.
Китиара была расстроена:
— Мой повелитель, если ты позволишь мне объяснить все в деталях, то поймешь сам…
Император вспыхнул и изо всех сил ударил кулаком по столу.
— Не испытывай судьбу, Темная Госпожа! — грозно произнес он.
Китиара понимала, когда нужно остановиться. Она знала императора и могла представить ход его мыслей. Он не доверял ей, и это была его сознательная позиция, хотя сам он этого и не признал бы. Давить на него дальше было бы ошибкой.
Китиара также понимала с пугающей отчетливостью, что допустила серьезную промашку, которая многим могла стоить жизни.
Она задумалась над этим, но потом лишь пожала плечами, тряхнув иссиня-черными кудрями. Это была вполне практичная натура, она смотрела только вперед и никогда не оборачивалась. Тратить время на сожаления было не в ее привычках.
— Как считаешь нужным, мой повелитель. А каков твой план?
— За этим я тебя и позвал. — Ариакас встал из-за стола и подошел к двери. — Пошлите за Иолантой.
— Кто такая Иоланта? — спросила Кит.
— Она — моя новая ведьма, — ответил Ариакас. — Это ее идея.
По сладострастному блеску в глазах императора Китиара тут же догадалась, что новая ведьма по совместительству еще и новая любовница.
Она вновь присела на край письменного стола, готовясь выслушать сколь угодно бредовый план, нашептанный фавориткой императора во время агонии их страстных ночей. К тому же Иоланта наверняка пускала в ход магию. Дела принимали и вовсе скверный оборот.
Китиара чувствовала себя среди магов много свободнее большинства воинов. Ее мать, Розамун, от рождения обладала магическими способностями, ее посещали странные видения, то и дело она впадала в транс, порой становясь вовсе безумной. Дар перешел и к брату Китиары по матери, Рейстлину. Именно Кит разглядела в нем талант, поняла, что когда-нибудь он сможет этим зарабатывать свой хлеб, если, конечно, дар не погубит его раньше.
Как и многие воины, Китиара не питала доверия к магам. Они не бились честно. Она предпочитала противников, которые выступали против нее с мечом, а не пели заклинания или рассыпали порошки.