Сага о Копье: Омнибус. Том I

Уэйс Маргарет

— Если у тебя нет других свидетелей, кроме этой трясущейся кучи де…

— У императора имеются и мои показания, — сказал Феал-хас, поправляя мантию и грациозно поднимаясь на ноги. Его движения были плавны и неторопливы. — Как многим из вас известно, я — крионик, — произнес он, обращаясь к собравшимся. — Не буду вдаваться в детали, объясняя непосвященным тонкости моего искусства. Но суть его состоит в том, что я обладаю способностью читать в сердцах других. Я заглянул в твое сердце, Повелительница Китиара, когда ты почтила меня визитом в моем Ледяном Замке, и увидел

правду. Это ты подослала убийц к Повелителю Верминаарду, надеясь занять его место.

— Лжец! Лжец! — Китиара метнулась к Феал-хасу с такой яростью, что державший ее базак чуть не поехал за ней, царапая пол когтями. — Мне следовало убить тебя еще в Ледяном Пределе!

Феал-хас выразительно посмотрел на Ариакаса, словно говоря: „Разве тебе нужны еще какие-то доказательства, мой господин?“ — и сел на место, совершенно равнодушный к взрыву Китиары.

Понимая, что таким поведением лишь ухудшает свое положение, Китиара сумела взять себя в руки.

— Поверишь ли ты этому жалкому эльфу или мне, мой повелитель? Я не имею отношения к смерти Верминаарда! Он погиб по собственной глупости!

Ариакас вытащил меч и бросил его на стол.

— Повелители, вы слышали показания. Каков ваш вердикт? Виновна ли Китиара Ут-Матар в смерти Повелителя Верминаарда, или вы ее оправдываете?

— Виновна, — произнес Луцин с людоедской ухмылкой.

— Виновна, — сказал Великий Кхан, и его черные глаза сверкнули.

— Виновна, виновна! — выкрикнул Тоэд, а затем нервно добавил: — Ее нужно заковать в ножные кандалы.

— Прости, Китиара, — печально промолвил Феал-хас. — Наша встреча доставила мне величайшее удовольствие, но мой долг — служить императору. Я признаю тебя виновной.

Ариакас обвел мечом по кругу. Его острие застыло напротив Китиары.

— Китиара Ут-Матар, тебя нашли виновной в гибели Повелителя Драконов Верминаарда. Завтра на рассвете тебя отведут на Арену Смерти, и там ты будешь повешена, выпотрошена и четвертована. Останки будут насажены на пики у храмовых ворот в назидание остальным.

Китиара оставалась спокойной. Она больше не боролась. Ее гнев утих.

— Ты делаешь чудовищную ошибку, мой повелитель, — произнесла она. — Я была верна тебе — в отличие от остальных. Но теперь все кончено. Это ты предал меня, а не я тебя.

Ариакас сделал жест, словно веля базаку выкинуть мусор:

— Уведи ее.

— Куда, мой господин? — спросил базак. — В тюрьму или в подземелья Храма?

Ариакас размышлял. Местная тюрьма была переполнена, к тому же там бывали беспорядки. Побеги оттуда, правда, совершались нечасто, но все же такое происходило. И если кто-нибудь и был способен выбраться оттуда, так это Китиара. Ее посадят в камеру с другими заключенными, преимущественно мужчинами. Он ясно вообразил, как она будет соблазнять тюремщика, стражников, товарищей по заключению, подговаривать к мятежу.

Подземелья замка были более надежны и менее переполнены. Там содержались в основном политические заключенные, и все же Ариакас сомневался, стоило ли отправлять Китиару в Храм. Темные жрецы и Ночной Властелин не испытывали особенной

любви к Повелительнице, открыто называвшей их тунеядцами, которые только и знают, что есть да спать, когда на плечи солдат ложатся все тяготы войны. И все же Ночной Властелин завидовал Ариакасу, и Кит могла бы привлечь его на свою сторону. Пока Китиара была жива, она представляла угрозу везде, куда бы ее ни поместили. Ариакас пожалел, что не приказал расправиться с ней на месте, а решил устроить публичную казнь. Однако менять решение было поздно. Другие Повелители сразу же почувствуют его слабость. Он мог придумать лишь одно абсолютно надежное место, где к ней никому не будет доступа.

— Заприте ее в кладовке моих личных покоев в Храме, — сказал Ариакас. — Поставьте стражников у дверей. Никто не должен заходить туда. Любой, кто ослушается моего приказа, разделит ее участь.

Базак со сломанным крылом отдал честь и направился к Китиаре, чтобы вывести ее из зала. Тем временем в ее голове созрел один отчаянно смелый план. Нужно было только решить, где и как нанести удар.

Словно прочитав ее мысли, Ариакас произнес:

— И будь осторожен, Тарг. Она прячет нож в своих доспехах.

— Нож! — потребовал драконид, протянув когтистую лапу.

Китиара дерзко посмотрела на него и пальцем не пошевелила, чтобы исполнить приказ.

— Лучше покажи Таргу, где ты его прячешь, — сухо сказал Ариакас, — иначе я прикажу ему раздеть тебя догола здесь и сейчас.

Китиара показала Таргу, где искать нож. Базак вытащил оружие и снял с нее доспехи, оставив стоять в кожаной куртке. Он вновь обыскал женщину с ног до головы и передал ее двум конвоирам-баазам.

Кит перенесла это унижение с гордо поднятой головой. Она в жизни не выказала бы перед своими врагами слабости или страха.

— Уведите ее, — велел Ариакас.

Когда баазы уже собирались исполнить приказание, Китиара повернулась в Феал-хасу.

— Ты обладаешь даром заглядывать в сердца, — сказала она. — Так загляни сейчас в мое.

Чародей удивился. Он хотел отказаться, но, почувствовав на себе пристальный взгляд Ариакаса, решил, что это некое испытание. Возможно, она стремится доказать, что он солгал. Пожав плечами, эльф исполнил ее просьбу. Он прошептал заклинание и заглянул в ее сердце. И увидел, как три Соламнийских Рыцаря и могущественный жрец Паладайна покидают Тарсис и направляются в Ледяной Предел, намереваясь похитить Око Дракона.

Феал-хас задрожал от гнева, словно под порывом ледяного ветра, и поднялся из-за стола:

— Прошу прощения, мой повелитель, но я вынужден срочно покинуть вас. — Эльф бросил злобный взгляд на Китиару. — Обстоятельства требуют моего немедленного возвращения в Ледяной Предел.

Остальные Повелители Драконов смотрели на него удивленно. Губы Китиары скривились; повернувшись на каблуках, она позволила стражникам увести себя.

Император выглянул в окно, у которого они недавно стояли с Кит, наблюдая, как вешали предателей. Она шагала по улице в окружении солдат с высоко поднятой головой и горделивой осанкой. Она смеялась.