Сага о Копье: Омнибус. Том I
Шрифт:
Услышавший крик Берем в ужасе обернулся и, увидев мучения гнома, заколебался. Он посмотрел на отверстие в стене, снова на упавшего гнома, затем бросился на помощь. Вечный опустился на колени около Флинта, лицо которого приобрело пепельный оттенок.
— Что случилось? Чем я могу помочь? — спросил он.
— Ничем… — судорожно хватая воздух, ответил Флинт. Рука гнома была прижата к груди. — Просто что-то с желудком, вот и все… Съел что-то не то… Только… Помоги мне встать… Я никак не могу отдышаться… Мне нужно немного походить.
Берем помог старому гному подняться.
Тассельхоф
— Это Берем! — отчаянно завопил Тас. — Он что-то делает с Флинтом! Скорее, Танис!
Флинт сделал несколько шагов и зашатался. Его глаза закатились, а ноги подкосились. Берем успел поймать гнома и с осторожностью уложил его на камни. Потом Вечный затоптался на месте, не зная, что следует предпринять.
Услышав топот за спиной, Берем радостно обернулся: наконец-то прибыла помощь!
— Что ты сделал? — проревел Танис. — Ты убил его!
Полуэльф выхватил меч и вонзил клинок в грудь Берема.
Вечный вздрогнул всем телом и негромко вскрикнул. Он повалился вперед, и тело, нанизанное на меч, потащило за собой Таниса, так что тот едва удержался на ногах. Кровь заструилась по руке полуэльфа. Он вытащил меч из тела Вечного и обернулся, готовый драться с Карамоном, который попробовал оттащить его. Берем стонал, извиваясь на земле, из смертельной раны хлестала кровь.
Тика зарыдала.
Флинт уже ничего не видел. Гном оставлял этот мир, его душа начинала долгое путешествие в неизведанные места. Тассельхоф схватил руку друга и попытался убедить того встать.
— Оставь меня, тупоголовый, — слабо проворчал Флинт. — Ты что, не видишь? Я умираю.
Тассельхоф издал горестный вопль и упал на колени:
— Нет, ты не умираешь! Не говори так, Флинт!
— Мне лучше известно, умираю я или нет! — гневно посмотрел на него гном.
— Ты уже говорил, что умираешь, а оказалось, это просто морская болезнь, — сказал Тас, утирая нос. — Может быть, у тебя сейчас… — Он торопливо огляделся по сторонам. — Возможно, у тебя приступ каменной болезни!
— Каменная болезнь! — фыркнул Флинт, но, видя выражение страдания на лице кендера, смягчился. — Ладно тебе, парень. Не трать время, рыдая, как овражный гном. Беги и приведи ко мне Таниса.
Тассельхоф засопел, но бросился исполнять приказ.
Веки Берема затрепетали. Он издал глухой стон и сел, положив руку на грудь. Изумруд, залитый кровью, заискрился в солнечном свете.
Надежды еще живы. Независимо от сделанных ошибок, независимо от того, куда приводят грубые промахи и непонимание, независимо от горя потерь, независимо от того, насколько густа темнота. Надежды продолжают жить.
Рейстлин оставил свое укрытие у столбов и приблизился к Флинту, лежащему с закрытыми глазами. Гном на некоторое время остался один. Неподалеку Карамон пытался вернуть Танису здравомыслие, а Тассельхоф тащил за рукав Фисбена, пробуя заставить того понять происходящее. Фисбен понимал все слишком хорошо.
Маг опустился на колени около гнома. Белое лицо Флинта было искажено болью, руки сжались в кулаки, на лбу выступил обильный пот.
— Ты
Рейстлин достал из мешочка маленький пузырек, в котором содержался концентрат макового сока. Он пролил несколько капель в рот гнома. Путы боли немедленно ослабли. Глаза Флинта широко распахнулись.
Когда друзья собрались попрощаться вокруг Флинта, Рейстлин был с ними, хотя никто из них не подозревал об этом. Маг много раз говорил себе, что пора идти, что у него есть незаконченные дела, что все его честолюбивые планы сейчас лежат на качающейся чаше весов, но все же остался с друзьями и братом — и оставался с ними до тех пор, пока Флинт не вздохнул в последний раз и не закрыл глаза.
И лишь потом Рейстлин прошептал заклинание, и коридоры магии распахнулись перед ним.
Маг шагнул туда, не оглядываясь.
12
Нож Китиары. Меч Пар-Салиана
25-й день месяца Мишамонт, 352 год ПК
Китиара достигла Нераки утром двадцать пятого, боясь опоздать на встречу совета, но обнаружила, что сам Ариакас еще не прибыл. Планы оказались нарушенными у всех Повелителей, ведь их армии не могли войти в город раньше императора.
Ариакас не доверял никому. Он опасался, что, если Повелителям разрешить войти в город, они захлопнут ворота, пошлют воинов на стены и попробуют не пустить внутрь его самого.
Китиара собиралась расположиться в своих роскошных храмовых покоях, а оказалась в лагере за стенами, в походном шатре, таком маленьком и тесном, что она не могла в нем расхаживать, как любила делать, обдумывая важные решения.
Кит пребывала в отвратительном настроении. Голова у нее еще раскалывалась после удара о каменный пол. Правда, это послужило прекрасным поводом покинуть Даргаардскую Башню. Чувствуя себя полным дерьмом, она вызвала Ская и улетела к своей армии. Мысль о том, что она бросит вызов Ариакасу ради Короны Власти, немного успокаивала боль в голове. Но, прибыв в Нераку, Китиара обнаружила, что никто не знает, где сейчас Ариакас и когда он осчастливит всех собственным появлением. Оставалось лишь приходить в ярость да жаловаться своему адъютанту, дракониду-базаку по имени Гакхан.
— Ариакас сделал это специально, чтобы выбить нас из колеи, — бормотала Китиара. Она сидела сгорбившись на маленьком стуле и массировала виски. — Он пробует запугать нас, Гакхан, но я не поддамся!
Гакхан издал некое подобие насмешливого фырканья и усмехнулся, прищелкнув языком.
— Ты что-то знаешь! — вскинулась Китиара. — Что происходит?
Гакхан был с Китиарой еще до начала войны. Занимая официальную должность адъютанта, неофициально драконид имел кличку Нож Китиары. Гакхан был верен Китиаре и Такхизис — именно в этом порядке. Некоторые утверждали, что он влюблен в Темную Госпожу, но старались делать это за его спиной. Базак был умен, изворотлив, находчив и чрезвычайно опасен. Он не зря заработал свое прозвище.