Сага о Копье: Омнибус. Том I

Уэйс Маргарет

«Почему я?» — думал он, направляясь в лес, на самую важную и самую пугающую встречу своей жизни.

Он с трудом пробирался по давно нехоженой тропе; с каждым шагом лес становился все более темным и зловещим. Руководство — меч о двух острых концах, понял Мойн Ранкель; идея принадлежала ему, на его долю и выпало ее осуществлять. Как жаль, что иначе с драконом никак не справиться. Но любые привычные средства обороны были, что очевидно, бессильны, оставался только один вариант — магия. И хорошо ли, плохо ли, но это означало, что придется идти к Лозлану.

По великому множеству

причин никто не желал иметь с Лозланом дело. Его вид и манера общения внушали ужас. Глаза Лозлана напоминали светящиеся красные щели, лицо было сплошь покрыто морщинами, но ни одна из них не говорила о том, что их обладатель хоть раз в жизни улыбнулся. Он относился к тому роду людей, которых невозможно представить детьми. И в самом деле, ходили слухи, что Лозлан родился старым, уже с бородой. Какова бы ни была правда, но его детство явно осталось далеко-далеко позади, и, хоть маг не состоял в союзе с Богами Тьмы, не принимал он и сторону Света. С ним никогда ни в чем нельзя было быть уверенным.

Страшнее дракона и Лозлана был дракон без Лозлана, поэтому Мойн Ранкель продолжил свой путь к жилищу мага. Дойдя до вершины, он внезапно ощутил чье-то присутствие и замер на месте как вкопанный. Краем глаза Мойн Ранкель заметил, как что-то пошевелилось за деревом.

Но там ничего не оказалось.

Он повернулся на следующее движение и опять ничего не увидел. Что бы это ни было, ему удавалось оставаться вне поля зрения, всегда опережая Мойна Ранкеля. От этого можно было сойти с ума. А затем внезапно громко каркнула ворона. Мойн Ранкель от неожиданности резко развернулся и, зацепившись ногой за выступающий корень, рухнул на землю:

— Будь ты проклята! — злобно прокричал он, с трудом поднимаясь на ноги и отряхиваясь от грязи.

Прямо перед ним стоял Лозлан.

Мойн Ранкель открыл рот от удивления. Маг злорадно улыбнулся.

— О, кто же это, если не великий предводитель собственной персоной, — прошипел Лозлан и велел: — Проходи!

И великий предводитель последовал за ним.

Жилище Лозлана было столь же своеобразно, как и сам Лозлан. Постоянный туман окутывал сооружение, скрывая его от посторонних взглядов, внутри из-за того же тумана у наблюдателя складывалось устрашающее впечатление, что мира снаружи больше не существует. И, возможно, в каком-то смысле так оно и было.

Лозлан предложил Мойну Ранкелю чашечку чаю, и по столу в их сторону пошел чайник. Мага позабавила нервная реакция гостя — такие уж у него были манеры.

Мойн Ранкель изо всех сил старался сохранить присутствие духа. Когда чайная чашка спросила у него, сахара ему или молока, он не смог сдержаться и, заикаясь, проговорил:

— Из-з-звини за беспокойство, Лозлан, но я п-при-шел из-за того…

— Я знаю, почему ты пришел, — прервал его маг. — И это будет тебе дорого стоить.

— Сколько? — в страхе спросил Мойн Ранкель.

— Не совсем все.

Именно такого ответа Мойн Ранкель и ожидал. И все же разве у них был выход?

— Ты защитишь нас от дракона?

— Не знаю. Драконы опасны, — уклончиво ответил Лозлан.

Мойн Ранкель почувствовал, что маг играет с ним.

— Тогда,

как ты считаешь, нам лучше покинуть деревню?

— Необязательно. Я тоже опасен, и, если мы сойдемся в цене, я, очень может быть, смогу справиться с драконом.

— То есть ты думаешь, что можешь спасти нас? — настаивал Мойн Ранкель.

— Я не могу спрятать город, по крайней мере, надолго, — погрузился в размышления Лозлан. — И вряд ли мне удастся убедить чудовище не нападать на вас.

— Что же тогда можно сделать?

— Тогда нам остается только обхитрить дракона.

— Нам? — Мойн Ранкель ощутил внезапную слабость.

— Да. Тебе, мне и этим недоумкам, которыми ты столь нелепо управляешь.

— Не понимаю.

— Тогда я объясню.

Впервые Мойн Ранкель увидел, как по лицу мага пробежало что-то почти похожее на улыбку.

Идея Лозлана была такова: деревенские жители собирают все свое золото, серебро, драгоценности, монеты и все остальное, имеющее хоть какую-либо ценность, и сваливают все огромной приметной грудой на деревенской лужайке. «Приманка для дракона» — так он это назвал. Вид сокровища, предположил маг, непременно отвлечет внимание крылатого существа. Настолько, что оно отложит разрушение города и подлетит, чтобы получше рассмотреть. Подлетев ближе, дракон (следует надеяться) не заметит возникающую вокруг него магическую сферу, а к тому времени, когда произойдет то, что должно произойти, будет слишком поздно. Его смертельное огненное дыхание не сможет выйти за пределы невидимого шара Лозлана, и дракон испепелит сам себя, а не деревню. Что же касается жителей, в их роль входило заниматься своим делом в пределах видимости, действуя так, как будто это самый обычный день, и не возбуждать подозрений.

— Правда, умно придумано?

«Типично, — подумал Мойн Ранкель. — Он не только запрашивает немыслимую цену, но еще и заставляет нас рисковать жизнью ради собственного развлечения».

— Драгоценности, скорее всего, будут уничтожены жаром. Но какая бы часть их не сохранилась, мы будем рассматривать ее как часть моего вознаграждения, — добавил Лозлан.

Через несколько часов переговоры, наконец, завершились. Они прошли даже хуже, чем рассчитывал Мойн Ранкель, так как за свои магические услуги Лозлан потребовал высокий годовой процент от скромных доходов деревни. Со своей стороны маг согласился в будущем, пока жив, защитить деревню от этого дракона и любых других. На последней части настоял Мойн Ранкель.

— Ты ставишь тяжелые условия, — сказал Лозлан.

— Когда мы приведем твою ловушку в действие? — спросил Мойн Ранкель, не обращая внимания на саркастическое замечание.

Лозлан выглянул из окна в непроницаемый серый туман.

Очевидно, маг что-то разглядел в нем или сквозь него, поскольку, когда он, в конце концов, повернулся к Мойну Ранкелю, у него был готов ответ:

— Утром, через три дня.

— Три дня! Не очень-то много времени! — удивился Мойн Ранкель.

— Коль так, поспеши скорей к своему маленькому анклаву и скажи этим идиотам, чтобы они начинали или собирать ценности, или паковать скарб. Все. Меня ждут другие дела.