Сага о Копье: Омнибус. Том I
Шрифт:
Голова Джудит поникла. Когда она заговорила, голос принадлежал ребенку, испуганному ребенку.
— Мама! Мама! Где ты? Мама! Я боюсь! Помоги мне, мама! Почему ты не приходишь за мной?
Молодая женщина содрогнулась и протянула руки вперед.
— Твоя мама здесь, Мия, доченька! Я здесь! Не бойся!
— Мама! Мамочка! Я не вижу тебя! Мама, тут какие-то жуткие чудовища, они совсем близко! Пауки, мама, и крысы! Мама! Помоги мне!
— О, дитя мое! — душераздирающе крикнула молодая женщина и рванулась на арену. Жрец преградил ей путь.
— Пустите
— Мама! Почему ты не поможешь мне?
— Я помогу! — Мать заломила руки, потом сжала их на груди. — Как, скажи мне?
— Отец ребенка — эльф, не так ли? — спросила Джудит своим обычным голосом. Интонации до смерти напуганного ребенка исчезли.
— Он… в нем только часть эльфийской крови, — начала запинаться женщина, боясь сказать лишнего. — Его прадедушка был эльфом. Но что с того? Какое это имеет значение?
— Бельзор не одобряет браков людей с представителями низших рас. Такие браки — плоды злого умысла эльфов, предназначенные для ослабления человеческой расы, для того, чтобы мы все оказались под влиянием эльфов.
Зрители одобрительно загудели. Многие кивали, соглашаясь.
— Из-за части эльфийской крови, — безжалостно продолжала Джудит, — над твоим ребенком лежит проклятье, и поэтому она должна вечно пребывать во тьме и в муках!
Несчастная мать застонала. Казалось, она готова лишиться чувств.
— Что это за сумасшествие? — глухим от бешенства голосом проговорил Стурм. Несколько его соседей, расслышав эти слова, неодобрительно поглядели на него.
— Опасное сумасшествие, — сказал Рейстлин и сжал своими тонкими пальцами запястье друга. — Тише, Стурм! Ничего не говори. Еще не время.
— Присутствие твоего мужа и тебя нежелательно в Гавани, — заявила Джудит. — Уходите быстрее, пока вас не постигло большее несчастье.
— Но куда мы пойдем? Что мы будем делать? Земля — все, что у нас есть, а ее совсем немного. А мое дитя! Что с ней станет?
Голос Джудит смягчился:
— Бельзор испытывает жалость к тебе, сестра. Принеси дары твоей земли в Храм, и тогда, возможно, Бельзор смилуется над твоим ребенком и вернет его из темноты в свет.
Голова Джудит поникла. Ее руки безвольно повисли. Глаза ее закрылись.
Туманная фигура гигантской гадюки двинулась назад и скользила, пока не слилась со статуей и не исчезла окончательно.
Джудит подняла голову, огляделась вокруг с таким видом, как будто не осознавала, кто она, или что происходило. Высокий Жрец поддержал ее, взяв за руку. Она послала зрителям рассеянный блаженный взгляд.
Высокий Жрец выступил вперед.
— Беседа с Бельзором окончена.
Жрецы и жрицы похватали корзинки с зачарованными змеями. Построившись в колонну, они три раза обошли арену, выпевая имя Бельзора на все лады, и ушли через дверь в статуе. Служители кружили в толпе, охотно принимая подношения для Храма и щедро раздавая благословения Бельзора.
Высокий Жрец проводил Джудит к дверям, выходившим на улицу. Там она приветствовала
Молодая мать стояла одна, всеми забытая. Не зная, как ей быть, она в отчаянии схватила за рукав одного из служителей и умоляюще сказала, заглядывая ему в глаза:
— Пожалейте моего бедного ребенка! Ее происхождение — не ее вина.
Послушник бесстрастно стряхнул ее руку со своей руки.
— Ты слышала волю Бельзора, женщина. Тебе повезло, что наш бог так милостив. То, о чем он просит — ничтожная плата за освобождение твоего ребенка от вечной муки.
Женщина закрыла лицо руками.
— А куда делась змея? — спросил Карамон, слегка покачиваясь.
Рейстлин придержал его, чтобы он не ринулся на поиски змеи — в таком состоянии это было вполне вероятным.
— Китиара, вы со Стурмом отведете Карамона назад на ярмарочную площадь и уложите его спать. Я приду туда позже.
— Мне не хочется верить в это чудо, — сказал Стурм, глядя на статую, — но я не могу объяснить его.
— Я могу, но не собираюсь, — отозвался Рейстлин. — Не сейчас, по крайней мере.
— Что ты собираешься делать? — спросила Кит, одной рукой придерживая качающегося Карамона за ворот рубашки.
— Присоединиться к вам попозже, — ответил Рейстлин и отошел прежде, чем Кит начала уговаривать его пойти с ними.
Он протолкался мимо послушников с их корзинками и медленно расходящихся людей к арене, где мать умершей девочки все еще стояла одна. Один человек, проходя мимо, толкнул ее и громко произнес:
— Эльфийская шлюха.
Другая женщина подошла к ней, чтобы во всеуслышание сказать:
— Хорошо, что твой ребенок умер. Только остроухих ублюдков нам еще не хватало!
От этих жестоких слов мать отшатнулась, как от удара, и сжалась в комок.
Гнев бурлил в Рейстлине, гнев, зажженный словами, произнесенными много лет назад, словами, которые слабые используют против тех, кто еще слабее. В огне кузницы его ярости начала возникать идея. Она вышла из пламени, как сталь, раскаленная и готовая к тому, чтобы ее отковали. За время, которое ему потребовалось, чтобы сделать три шага, он сковал план в своем уме, план, с помощью которого он смог бы пошатнуть пьедестал вдовы Джудит и сокрушить ее, разоблачить всех лживых жрецов Бельзора, помочь падению ложного бога.
Подойдя к несчастной женщине, Рейстлин опустил руку на ее плечо. Прикосновение было мягким — он мог быть очень нежным, если хотел — но женщина вздрогнула в испуге. Она посмотрела на него отчаянными глазами.
— Оставьте меня в покое! — попросила она. — Умоляю! Я достаточно вынесла.
— Я не один из твоих палачей, госпожа, — сказал Рейстлин тихо и успокаивающе, как будто утешал больного. Его пальцы сомкнулась на руке женщины; он чувствовал, как она дрожит. Ободряюще пожав ее холодную руку, он наклонился ближе и прошептал: