Сага о Копье: Омнибус. Том I
Шрифт:
— Мятеж вспыхнул, потому что принц Ситас и жрецы вместе с мастерами гильдий замыслили изгнать несчастных крестьян из города. Мирителисина предупредила их. Они неправильно ее поняли и, решив, что их хотят отослать обратно на равнины, подняли восстание. За это жрицу заключили в тюрьму. Пророк разрешил освободить ее, но она продолжает трудиться на благо бедных и бездомных.
Кит-Канан ничего не сказал, глядя, как трое эльфов Каганести прошли мимо, неся на плечах бревно толщиной в десять дюймов.
В каждом из них он видел Анайю — те же темные глаза и волосы, та же жажда свободы.
— Я
— Тебя не станут слушать, Высочайший, — печально ответил Дунбарт.
Кит-Канан направил лошадь в сторону дворца.
— Они меня выслушают. А если не захотят, я буду кричать, пока не добьюсь своего.
Они быстрым галопом направились обратно, избегая забитых горожанами центральных улиц и придерживаясь берега реки. Когда всадники достигли площади перед дворцом, начался мелкий дождик. Во дворе стоял Макели в новой ливрее, стеганой кожаной куртке и шлеме. Когда Кит-Канан подъехал, мальчик поспешил к нему и подхватил поводья.
— Ты превосходно выглядишь, — заметил принц, оценивающе разглядывая новый наряд Макели.
— А ты уверен, что оруженосцы так одеваются? — спросил мальчик. Он засунул палец под тугой воротник и потянул жесткую кожу. — Чувствую себя, словно меня проглотил бык.
Кит-Канан засмеялся и похлопал его по плечу.
— Подожди, пока не наденешь настоящие доспехи! — воскликнул он. — Тогда тебе покажется, будто ты в животе одной из наших гигантских черепах!
Троица оставила лошадей слугам на конюшне и вошла во дворец. Появились горничные со свежими полотенцами. Кит-Канан и Дунбарт небрежно вытерли лица и вернули полотенца служанкам. Макели вытирался тщательно, одновременно с неприкрытым любопытством рассматривая девушек. Горничные, обе не старше Макели, покраснели под его пристальным взглядом.
— Пойдем, — проворчал Кит-Канан, потянув мальчика за рукав.
Дунбарт выхватил у него из рук полотенце и подал его служанкам.
— Я еще не закончил, — сопротивлялся Макели.
— Если бы ты продолжал вытираться дальше, ты содрал бы себе кожу и волосы, — заметил гном.
— Я смотрел на девушек, — напрямик ответил Макели.
— Да, словно волк на добычу, — сказал Кит-Канан. — Если хочешь произвести впечатление на прекрасный пол, нужно научиться быть более любезным.
— Что ты имеешь в виду?
— Он имеет в виду, что нельзя пялиться, — вмешался Дунбарт. — Улыбайся и говори что-нибудь приятное.
Макели был озадачен:
— Что я должен сказать?
Кит-Канан, взяв его за подбородок, посоветовал:
— Говори комплименты, например: «Какие у тебя красивые глаза!»; или спроси у девушки, как ее зовут, и ответь: «Какое замечательное имя!»
— А можно до нее дотронуться? — невинно спросил Макели.
— Нет! — воскликнули оба одновременно.
В коридоре они заметили Ульвиссена в сопровождении одного из его солдат. Сенешаль из Эргота передал воину большую жестяную трубку, которую тот торопливо запихнул в кожаную сумку, свисавшую с его плеча. Увидев Кит-Канана, Ульвиссен выпрямился. Солдат с трубкой отдал честь и отправился своей дорогой.
— Как твои дела, мастер
— Отлично, Высочайший. Я отправил Его Императорскому Величеству копию предварительного соглашения, которое мы составили.
— Прямо сейчас?
Ульвиссен кивнул. Лицо его, заросшее седеющей бородой, выглядело изможденным. Кит-Канан подумал, что госпожа Тералинд допоздна задержала своего помощника, готовя это послание.
— Не знаешь ли ты, где могут быть мой отец и принц Ситас?
— В последний раз я видел их в приемном зале, где ставили печати на копии соглашения, — с вежливым поклоном ответил Ульвиссен.
— Благодарю тебя.
Кит-Канан и гном отправились дальше. Макели поспешил было за ними, но, пройдя мимо высокого пожилого человека, остановился, глядя на него с любопытством.
— Сколько тебе лет? — непосредственно спросил Макели.
Ульвиссен с удивлением ответил:
— Сорок девять.
— А мне шестьдесят один, — сказал мальчик. — Странно, а ты выглядишь настолько старше меня!
Кит-Канан резко обернулся и взял Макели под локоть.
— Извините его, ваше превосходительство, — сказал принц. — Мальчишка провел всю жизнь в лесу и не знаком с хорошими манерами.
— Ничего, — ответил Ульвиссен, пристально глядя вслед принцу и гному, увлекавшим Макели прочь.
Приемный зал дворца находился на первом этаже центральной башни, этажом ниже зала Балифа. У дверей Дунбарт покинул Кит-Канана.
— Моим старым костям требуется отдых, — извинился он.
Макели хотел было идти с принцем, но тот велел ему ждать снаружи. Мальчик заупрямился, но Кит-Канан резко приказал:
— Займись чем-нибудь полезным. Я скоро вернусь.
Когда Кит-Канан вошел, он увидел, что огромное круглое помещение заполнено письменными столами и табуретами, за которыми сидели писцы, яростно работавшие перьями. Они полностью записывали все речи, произнесенные во время заседаний, и тут же делали копии.
Посреди этого организованного хаоса стояли Ситэл и Ситас, рассматривая листы пергамента, испещренные похожим на паутину почерком. Между столами сновали мальчики, наполнявшие чернильницы, точившие перья, разносившие кипы чистого пергамента. Заметив сына, Ситэл отбросил пергамент и жестом отослал помощника.
— Отец, мне нужно поговорить с тобой. И с тобой, брат, — произнес Кит-Канан, указывая на более спокойный уголок зала. Когда они остались наедине, принц напрямик начал: — Вам известно, что в городе полно рабов, они восстанавливают Рынок?
— Об этом знают все, — быстро ответил Ситас. Сегодня он выглядел особенно изящно, сменив свою обычную одежду на юбку и тунику до колен, сшитую из стеганой золотой ткани. Повязка у него на лбу тоже была золотой.
— А как же закон? — возвысил голос Кит-Канан. — Ни одной семье не позволяется иметь более двух рабов, а я видел более двух сотен, за которыми присматривали жрецы храма Эли.
— Закон относится только к жителям Сильваноста, — сказал Ситас, снова не давая отцу вставить слова. Ситэл молчал, позволяя сыновьям спорить: ему было любопытно, кто одержит верх. — Рабы, которых ты видел, — с реки Эм-Бали, что к северу от города, — добавил первенец Пророка.