Сага о копье: Омнибус. Том II

Коллектив авторов

Тас озабоченно покивал и запустил руку в кошелек, ощупывая его дно.

— Пора и мне остепениться, — решил он. — Наверное, быть Главным шерифом тоже очень и очень интересно. Я смог бы тогда… А это еще что такое?.. Тут, в самом углу?

И Тас извлек из кошелька невзрачный брелок, который застрял в складках ткани и никак не хотел вылезать. Потом он поднес его поближе к глазам — чтобы удостовериться, что не ошибся — и судорожно вздохнул.

— Интересно, как Карамон ухитрился его обронить? Он всегда был так аккуратен, особенно когда дело касалось этой штуки! Впрочем, в последнее время у него было столько дел и забот: немудрено, что он случайно положил брелок мимо кармана. Нужно пойти и отдать ему это устройство — Карамон будет очень рад, ему так не хотелось его потерять. Кроме того,

что скажет Пар-Салиан?..

Тас пристально рассматривал маленький шарообразный брелок, который умещался у него на ладони. Наверное, поэтому он так и не заметил, что другая его рука — несомненно, действовавшая совершенно самостоятельно, поскольку Тас покончил с приключениями — протянулась к деревянному футляру с картами Ансалона.

— Как там называлось это место? Мерилон?

Наверное, и эти слова произнесла сама его непослушная рука, а отнюдь не почтенный кендер, решивший остепениться и стать шерифом Утехи.

Футляр с картами очутился в кошельках Таса, вместе со всеми остальными его сокровищами, которые самостоятельные руки кендера поспешно рассовали по местам. Кошельки Тас подвесил к поясу, перекинул через плечо, а один — самый маленький — удобно поместился в кармане новеньких ярко-красных леггинсов.

Затем руки Таса начали ловко превращать брелок в жезл, украшенный золотом и драгоценными камнями и выглядевший как настоящий магический скипетр.

— Когда вы закончите, — строго сказал кендер своим рукам, — мы с вами отнесем скипетр наверх, к Карамону, чтобы и он смог полюбоваться на эту красоту…

— А где Тас? — спросила Тика, неохотно выбираясь из теплого уюта Карамоновых объятий. Гигант, щека которого покоилась на мягких, огненно-рыжих кудрях Тики, поцеловал ее в макушку и прижал к себе еще крепче.

— Не знаю…Наверное, пошел в дом.

— Ты понимаешь, что мы теперь останемся без вилок и ножей? — спросила Тика, снова прижимаясь к Карамону.

Гигант улыбнулся. Прикоснувшись пальцами к подбородку Тики, он приподнял ее голову и поцеловал в губы…

Примерно через час Тика и Карамон прохаживались по платформе незаконченного дома и гигант рассказывал жене об усовершенствованиях в планировке, которые он задумал.

— Детская будет здесь, — говорил он, — рядом с нашей спальней. А тут будет спальня для наших старших детей. Собственно говоря, я задумал построить две спальни — отдельную для мальчиков и отдельную — для девочек…

Потупившись, он удачно притворился, будто не замечает яркого румянца на щеках Тики.

— Тут будут кухня, комната Таса, гостевая комната, на случай если Танис и Лорана решат немного у нас пожить. А здесь… — Карамон внезапно запнулся.

Они как раз вступили в единственную комнату дома, которая была почти закончена, — в комнату, над дверью которой была прибита табличка с магическим знаком.

Тика посмотрела на мужа, и ее смеющееся лицо стало вдруг бледным и серьезным.

Карамон поднял руки и, оторвав табличку, некоторое время рассматривал ее, а затем с улыбкой передал Тике.

— Сбереги ее для меня, любимая, — ласково попросил он.

Тика с любопытством посмотрела на Карамона, и ее вздрагивающие пальцы ощупали гладкие края дощечки, коснулись замысловатой рунической надписи.

— Ты когда-нибудь расскажешь мне, как все случилось? — спросила она тихо.

— Когда-нибудь, — ответил гигант, заключая ее в объятия. — Когда-нибудь, — повторил он и, поцеловав волосы Тики, повернулся, чтобы посмотреть на просыпающийся город.

Сквозь густую листву гингко он рассмотрел внизу красную крышу таверны «Последний Приют», а утренний ветерок донес до него сонные, ворчливые голоса, неуверенный смех и запах дыма, поднимающегося из печных труб и растекающегося в воздухе над Утехой.

Карамон обнимал Тику и чувствовал, как ее любовь окружает его со всех сторон, согревая душу. Эта любовь вела его сквозь опасности и страдания, сияя перед ним путеводной звездой, подобно серебристому свету Солинари…или хрустальному шару на вершине магического посоха…

Карамон глубоко и с облегчением вздохнул.

— Впрочем, это не имеет значения, — пробормотал он. — Я вернулся домой.

Свадебная

песня

Лишь мы с тобой, пройдя сквозь жар сражений, Преодолев зловещий тьмы порог, Сумели сохранить наш мир, с трудом спасенный, И всех, кто обрести его помог. Смешай дыханье в долгом поцелуе, Войди в наш дом — и сердце запоет. И новым счастьем жизнь твою наполнит Любовь, что нас с тобой переживет.

Майкл Уильямс

Сон Дающего Имена

I

Ветер шепчет в высокой траве, В небе две мерцают луны, Капли звезд в ночной синеве… Вот с чего начинаются сны — Путешествие за предел, Вдаль и к самой заре времен, Где еще у вещей и тел Не возникло своих имен, И пока что шуршат пески, Где потом сойдутся полки. Мы украдкой вошли с тобой В мир Того, Кто Дает Имена, Где одна из двух лун темна И невидима третья луна, Здесь все сущее — лишь письмена Из грядущих легенд и саг. Наш беззвучен пусть будет шаг, Наша поступь пусть будет легка — Так скользят в небесах облака. Ничего не случилось пока В этом мире, все впереди, Но колотится сердце в груди, И виденья навстречу встают, И о чем-то пески поют. Этот путь пройди до конца — И узнаешь мысли Творца, И прочтешь вокруг письмена Дающего Имена.

II

Мне снилось: я иду пустынным долом В исполненном знамений грозных мире, Которому вот-вот грозит война, И никого окрест — одно лишь солнце Своим слепящим светом бьет в глаза. Тогда, возвысив голос, я три раза Воззвал, чтобы услышать голос Бога, И он, вняв зову, мне явился вскоре, Беззвучно и как будто ниоткуда. Мне снился мир, где слово стало явью И что прошепчешь — тотчас воплотится. И вот бегут мурашки по спине, Когда я здесь, в сей сказочной стране. Рассудком не измеришь, не постигнешь Мир грез, видений, чудищ и героев, Ведь сны причудливы, ветвятся, реют, вьются Как дым, когда его уносит ветер. Здесь мертвые встают из-под земли И хор их голосов подобен грому. Здесь алый свет вторая льет луна, Как кровью затопляя лес и долы. О, дай мне. Боже, свой возвысить голос, О, Боже, научи меня словам, Чтоб все на свете — мертвое, живое, — Услышало, как я слагаю песню О сне своем, седьмом волшебном сне, О, дай мне голос, чтобы рассказать О шорохе драконьего крыла…