Сага о короле Артуре (сборник)

Стюарт Мэри

Он бы не остановился, но дорога в этом месте сужается, зажатая с одной стороны выступом скалы, а с другой — крутым обрывом, да еще поильная колода торчит на повороте. И я, развернув коня, окончательно перегородил ему путь.

Всадник натянул удила и, придерживая нетерпеливого скакуна, крикнул:

— Ну, что тебе? Если ты ищешь попутчика, приятель, то разве не видишь: я тебе не компания!

— Вижу. Ты гонец короля. Куда скачешь?

— В Камелот. — Он был молод, рыжеволос, румян и горяч, как положено рыжим, и открыто гордился своей должностью. Но ответил

он мне вполне любезно. — Король возвратился домой, и я должен поспеть туда к завтрашнему утру. А что у тебя случилось, старик, лошадь захромала? Коли так, тебе лучше всего обратиться…

— Нет. Я управлюсь, спасибо. Ради такой малости я бы тебя не стал останавливать. Но я хочу, чтобы ты передал от меня кое-что королю.

Он выпучил глаза, а потом расхохотался, и его дыхание вырвалось в ледяной воздух белым облаком.

— Королю, он говорит! Прошу прошения, добрый господин, но у королевского гонца есть дела поважнее, ему недосуг передавать королю всякие басни от встречных и поперечных. Если ты с прошением, то поезжай назад в Каэрлеон. Король прибудет туда к Рождеству. Ты как раз поспеешь, ежели поторопишься. — Он уже готов был дать шпоры чалому, — Так что сделай милость, освободи дорогу, дай мне проехать.

Я не сдвинулся с места. И тихо проговорил:

— Ты бы все-таки выслушал меня.

Он сердито повернулся и выхватил хлыст. Я подумал, что сейчас он меня переедет. Но он встретился со мною взглядом и так и не произнес того, что было у него на языке. А чалый в предчувствии хлыста рванулся было вперед, но, осаженный, сердито фыркнул, выпуская из ноздрей, словно дракон, белые клубы пара. Всадник кашлянул, вопросительно смерил меня взглядом и снова посмотрел мне в глаза. Я видел, что его недоумение все возрастает. Стараясь не уронить себя и в то же время уступая, он сказал:

— Хорошо, господин, я могу тебя выслушать. И я, конечно, согласен захватить, что тебе надо, если только ноша будет не слишком тяжела. Но нам не положено делать работу простых посыльных, и я обязан поспеть к месту в срок.

— Знаю. Я не стал бы тебя беспокоить, но у меня важное известие для короля, а как ты сам сказал, ты до него доберешься много раньше меня. Сообщи ему вот что: ты обогнал в пути старца, который передал тебе знак; он сказал, что направляется в Камелот повидаться с королем, но едет небыстро, и если король захочет поскорей его увидеть, то должен выехать навстречу. Покажешь, какой дорогой я еду, да непременно скажи, что я заплатил тебе из денег для перевозчика. Теперь повтори, пожалуйста.

Эти люди приучены запоминать, что им поручено, слово в слово. Нередко их посылают с вестью те, кто не умеет писать. И он, не размышляя, стал повторять за мной:

— Я обогнал в пути старца, который передал мне знак; он сказал, что направляется в Камелот, чтобы повидаться с королем. Но едет небыстро, и если король захочет поскорей его увидеть, то должен… Но послушай, что же это за поручение? Не в своем ты уме, что ли? Ты словно поручаешь мне прислать к тебе короля. Ни много ни мало!

Я улыбнулся:

— Пусть так. Если тебе очень не по

сердцу такое поручение, я, пожалуй, мог бы выразиться и поосторожнее. Но в любом случае позаботься о том, чтобы передать его королю с глазу на глаз.

— еще бы не с глазу на глаз! Послушай, господин, я не ведаю, кто ты такой, наверно, ты важная птица, хотя и… не скажешь по виду, но, клянусь богом путников, если ты хочешь послать меня за королем, надо, чтобы знак у тебя был убедительный, да и плата тоже!

— Об этом не беспокойся.

Я завернул мою фибулу в виде дракона куском холста и запрятал в коробок. Теперь я передал ее ему вместе со второй золотой монетой, которой были придавлены мои веки в гробнице. При виде золота он выпучил глаза, потом подбросил на ладони коробок. И спросил с сомнением в голосе:

— А тут что?

— Всего лишь знак, о котором была речь. И повторю еще раз: дело срочное и очень важно, чтобы ты передал королю этот знак, когда останешься с ним один на один. Ладно еще, если при Бедуире, но никого другого при этом быть не должно. Ты меня понял?

— Да, но… — Он молниеносным движением кисти и колена отвернул от меня своего чалого, и не успел я протянуть руку, как он уже вскрыл коробок. На ладонь ему выпала моя застежка с драгоценным королевским драконом на золотом поле. — Вот это? Но это же королевский знак!

— Да.

— Кто ты? — резко спросил он.

— Кузен короля. Так что не опасайся передавать королю мое поручение.

— У короля нет кузенов, кроме Хоэля Бретонского. Но и Хоэлю не полагается королевский дракон. Один только…

Он вдруг обезголосел, и краска отлила от его щек.

— Король догадается, кто я, — сказал я, — Не думай, что я осуждаю тебя за недоверие и за то, что ты вскрыл коробок. Ты верно служишь королю, я скажу ему это.

— Ты — Мерлин! — сдавленным шепотом произнес он, облизнув пересохшие губы.

— Правда твоя. Теперь ты понимаешь, почему при твоем разговоре с королем никто не должен присутствовать? Король тоже будет потрясен. Не бойся меня.

— Но… Но Мерлин умер и похоронен.

Он был бел как мел. Поводья выпали у него из ослабевших пальцев, и чалый, воспользовавшись свободой, сразу опустил голову и начал щипать траву.

Я поспешно сказал:

— Не урони застежку. Поверь, приятель, я не призрак. Не всякая могила ведет на тот свет.

Я хотел такими словами его ободрить, но он только сильнее побледнел, если это еще было возможно.

— Милорд. Мы же думали… Ведь все знали…

— Считалось, что я умер? Да, я знаю. — Я говорил буднично, деловито, — Но на самом деле я только погрузился в болезненный сон, подобный смерти. А потом очнулся. Только и всего. Теперь я выздоровел и снова поступил на службу к королю… но тайно. Никто не должен этого знать, прежде чем узнает король и побеседует со мной. И я ни перед кем бы не открылся, только перед тобой — личным гонцом короля. Теперь ты понял?

Этими словами, как я и рассчитывал, мне удалось вернуть ему уверенность в себе. Румянец снова заиграл у него на щеках, расправились плечи.