Сага о короле Артуре (сборник)
Шрифт:
Агравейн оглушительно заржал. Гахерис, вальяжно развалившись рядом с братом, широко ухмыльнулся.
— Ах ты, бедный невинный ягненочек! Да ты рассуждаешь в точности как мой святоша-братец Гарет! Ты что, скабрезных пересудов вообще не слушаешь? Агравейн уже с месяц как спит с одной из горничных Гвиневеры. Кому и знать последние сплетни, как не ему!
— И девица уверяет, что он побывал там ночью? То есть Бедуир?
Агравейн кивнул над чашей с вином.
— Тогда он в наших руках! — ликующе заорал Гахерис.
— Она сама его видела? Своими глазами? — настаивал Кол-лес.
— Нет, — вызывающе обернулся к нему Агравейн, — Но мыто знаем, что за
— Поддержать? Но в чем?
— В том, чтобы оказать королю услугу и избавиться от Бедуира: закроем ему путь к королевскому ложу и королевскому доверию!
— То есть просто рассказать обо всем королю? — с сомнением протянул Калум.
— А как еще? Артур разъярится, да и кто бы на его месте не вышел из себя, но после непременно спасибо скажет! Любой мужчина захочет знать…
— Но королева? — Это произнес юнец по имени Киан, приехавший с родины Гвиневеры, из Северного Уэльса, — Артур убьет ее. Любой мужчина, обнаружив…
Он вспыхнул и замолчал. Видно было, что в сторону Гахериса он предпочитает не смотреть.
Агравейн, уверенный в собственной правоте, пренебрежительно отмахнулся.
— Королеву он и пальцем не тронет. Вы разве не слышали историю о том, как Мельвас из Летней страны похитил ее и сутки удерживал в охотничьем домике на одном из островов Стеклянного озера? Только не говорите мне, что распутник с ней не позабавился! Однако король принял Гвиневеру назад, ни слова не говоря, и пообещал ей, что ни за это, ни даже по причине бесплодия никогда ее от себя не отошлет. Нет, Артур ее не обидит. Мордред, ты ведь знаешь короля едва ли не лучше нас всех и половину времени проводишь с королевой. Что скажешь?
— Что до доброго отношения короля к ней, здесь я согласен, — Мордред отставил кувшин с вином, откинулся назад, опираясь на край стола, и обвел собеседников взглядом. — Но ведь все это чистой воды вздор, нет? Да, слухи ходят, и я их слышал, но сдается мне, что исходят эти сплетни главным образом отсюда, и доказательств нет. Ровным счетом никаких! А пока доказательства не найдены, пересуды так и останутся пересудами, состряпанными из пожеланий и амбиций, но не из фактов.
— А ведь он прав, — согласился Мелион, брат Киана. — Все это только досужие байки, без которых не обойтись, ежели дама так хороша собою, как королева, а муж ее часто и надолго покидает брачное ложе, как в случае короля.
— Альковные сплетни, вот как я это называю, — подхватил Клан. — А ты предлагаешь нам опуститься на колени прямо в грязь и подглядывать в замочные скважины?
Поскольку именно к этому Агравейн, по сути дела, и вел, он принялся возмущенно отрицать подобное предположение. Он был не настолько пьян, чтобы не заметить: собравшиеся не потерпят и мысли о том, чтобы повредить королеве. И с благородным достоинством прибавил:
— Вы меня неправильно поняли, господа. Ничто не заставит меня причинить зло прекрасной даме. Но если бы удалось измыслить способ сокрушить Бедуира, не задев ее…
— То есть поклясться, что он ворвался в спальню силой? Овладел королевой против ее воли?
— Почему бы нет? Такое тоже возможно. Моя девчонка скажет что угодно, если мы ей заплатим, и…
— Как насчет Гарета? — переспросил кто-то.
Известно было, что Гарет ухаживает за Линетгой, одной из придворных дам королевы, прелестной девушкой, и притом столь же неподкупной, как он сам.
— Ну хорошо,
— Мне? — Мордред холодно улыбнулся краем губ — только эта улыбка и осталась в нем от Моргаузы, — Водить дружбу с Бедуиром, королевским конюшим, лучшим из рыцарей, правой рукою короля в битве и в зале совета? С регентом, в отсутствие Артура облеченным всей полнотою власти? — Молодой человек помолчал. — Сокрушить Бедуира? Что мне на это сказать, господа? Что мысль эту я решительно отвергаю?
Раздался смех, стук чаш о стол, оглушительные крики:
— Мордреда в регенты! А почему бы и нет? Кого еще? Валерия? Нет, слишком стар. Может, Друстана? Или Гавейна? — И наконец срывающиеся, хриплые голоса слились в единодушии: — Мордреда в регенты! Кого же еще? Он — один из нас! Мордреда!
Затем вошла девица, и крики стихли, и разговор свернул на безобидную тему завтрашней охоты.
Когда гости разошлись, а девица осталась убирать со стола завалы объедков и вытирать пролитое вино, Мордред вышел на свежий воздух.
Несмотря ни на что, сам разговор и заключительная акколада глубоко потрясли принца. Бедуира не станет? А сам он неоспоримо — правая рука короля и, в отсутствие Артура, регент, наделенный безоговорочной властью? А тогда, стоит ему выказать себя умелым бойцом и управителем, и более чем вероятно, что Артур назовет его своим наследником? До сих пор этого не случилось: преемником короля по-прежнему остается Константин Корнуэльский, отпрыск того самого герцога Кадора, которого Артур, за неимением законного принца, провозгласил престолонаследником. Но в ту пору он еще не знал, что сын, плоть от плоти его, будет — да нет, уже зачат. Законный? Какое это имеет значение, ежели сам Артур — дитя прелюбодеяния?
Девица тихонько окликнула любовника, и Мордред обернулся. Она выглядывала из окна спальни, мягкий свет падал на длинные золотые волосы, на оголенное плечо и грудь. Он улыбнулся, сказал: «Сейчас», — собеседницы по сути дела не видя. Перед его мысленным взором, на фоне тьмы, стояла королева.
Гвиневера. Златокудрая дама, по-прежнему прелестная, обладательница огромных серо-голубых глаз, напевного голоса, неизменной улыбки, а в придачу к ним — мягкое остроумие и веселость, радостным светом озаряющие ее приемный зал… Гвиневера, которая со всей очевидностью любила своего господина и супруга, но знала и страх, и одиночество, и в силу понимания этого приветила испуганного, неприкаянного мальчика, помогла ему подняться над тьмой детских воспоминаний и научила любить с легким сердцем. И дружеские прикосновения ее рук раздули неуемное пламя, в то время как порочные губы Моргаузы не пробудили даже искры.
Мордред любил ее. Совсем по-иному, даже на ином дыхании, нежели прочих женщин. А их в жизни Мордреда перебывало немало, от девушки с островов, с которой он в четырнадцать лет развлекался в вересковой лощине, до нынешней его любовницы. Но мысли его о Гвиневере в такую форму даже не облекались. Мордред знал лишь одно: он ее любит, и если слухи справедливы, тогда, свидетельница ему Геката, он порадуется падению Бедуира! Молодой человек не сомневался: король ничем не повредит Гвиневере, но может статься — ведь может же такое статься! — дабы честь его не потерпела урона, Артур отошлет жену от себя…