Сага о короле Артуре (сборник)

Стюарт Мэри

— Я… нет же, господин. Я ничего не знаю. Правда, господин. Но они непременно вернутся. Может, завтра. Может, через два дня. А я позабочусь о вас как должно.

Мордред возвышался над ней. Молодая женщина задрожала. Заметив это, Мордред взял себя в руки и заговорил мягче:

— Послушай… Бриджит, так? Не бойся меня. Я тебе вреда не причиню. Но дело и впрямь важное. Касается короля, ни больше ни меньше. Сама видишь, до чего важное! Для начала, как давно они уехали?

— Часа четыре назад, лорд. еще до рассвета.

Мордред закусил губу.

— Хорошо, умница, —

все так же мягко отозвался он, — Но ведь ты наверняка можешь рассказать и больше. Ты, верно, слышала их разговоры. О чем они толковали? Они ведь выехали искать кого-то, правда?

— Д-да. Одного рыцаря.

— Они называли какое-то имя? Может быть, Ламорак?

Молодая женщина задрожала сильнее, прижала руки к груди.

— Так? Ну же, продолжай, говори. Ничего от меня не скрывай.

— Да. Да. Так его и называли. Этот злой рыцарь обесчестил мать моего господина. Он мне и прежде об этом рассказывал.

— Где они рассчитывают встретить этого Ламорака?

— Есть на берегу замок, до него отсюда много миль. Вчера мой господин побывал в деревне и прослышал — он узнает новости от заезжих торговцев, — прослышал, что этот рыцарь Ламорак вскорости здесь объявится, — сбивчиво объясняла Бриджит, — Его ждут морем, из Бретани, кажется, а гавани рядом с замком нет, и высадиться негде, уж больно опасно по такой-то погоде, так что он, верно, сойдет на берег южнее, до тех мест полдня пути, а там раздобудет коня и поскачет по дороге вдоль взморья. Там-то господин мой Гахерис и хотел с ним встретиться, прежде чем тот доберется до замка.

— То есть подстеречь и убить! — яростно воскликнул Мордред. — Если, конечно, Ламорак не сразит его первым. И братца его тоже. Что вполне возможно. Ламорак — испытанный воин, из числа королевских Сотоварищей, и превосходный боец. И король им очень дорожит.

Молодая женщина, бледнея, глядела на собеседника во все глаза. Она сцепила трясущиеся руки под грудью, словно защищая покоящегося там ребенка.

— Если тебе дорога жизнь твоего господина, — угрюмо проговорил Мордред, — ты расскажешь мне все. Замок… Это ведь Каэр-Морд?

Она молча кивнула.

— Где он и как далеко? — Мордред протянул руку, — Нет, погоди. Раздобудь мне поесть — по-быстрому, пока я седлаю коня. Что угодно. Остальное доскажешь позже, пока я завтракаю. Если хочешь спасти жизнь своего господина, помоги мне выехать. Торопись же!

Бриджит подхватила корзинку с яйцами и опрометью кинулась в дом.

Мордред ополоснул у корыта лицо и руки, заседлал и взнуздал коня и, оставив его привязанным, бегом вернулся в башню.

Девушка выставила на стол подле остывшего очага хлеб и мясо. Наливая гостю вина, она не сдержала слез.

Мордред торопливо отхлебнул, прожевал хлеб, запил вином.

— Ну же, быстрее. Что произошло? Что ты еще знаешь?

Опасность, угрожающая Гахерису, развязала ей язык.

— Вы давеча вечером поднялись наверх, господин, а они все толковали промеж себя, — с готовностью ответила Бриджит, — Я уже легла. Я задремала, но господин мой так и не пришел в постель, и я проснулась и услышала…

— Ну?

— Он как раз рассказывал о том, что этот Ламорак едет

в Каэр-Морд. Господин мой себя не помнил от радости, потому что поклялся убить рыцаря, а вышло, что в нужный час и брат подоспел, так что теперь их двое. Он сказал… мой лорд сказал… что это Богиня потрудилась — привела к нему брата, дабы тот помог отомстить за смерть матери. Он дал клятву на материнской крови…

Бриджит смущенно умолкла.

— Да? А он тебе говорил, кто пролил кровь его матери?

— Как же, злой рыцарь! Разве нет, лорд?

— Продолжай.

— Так что он ликовал и радовался, и они порешили уехать тотчас же вдвоем, не сказавшись вам. Они даже не ложились. Они подумали, я сплю, и тихонько вышли. Я… я не посмела дать им понять, что слышала их разговор, но мне было страшно, вот я и солгала вам. Мой господин говорил, словно… — она сглотнула, — словно одержимый.

— Он и впрямь одержим, — подтвердил Мордред. — Ну ладно. Этого-то я и боялся. А теперь расскажи, по какой дороге они поехали. — Видя, что молодая женщина снова заколебалась, он твердо добавил: — Этот человек ни в чем не повинен, Бриджит. Если господин твой Гахерис убьет его, ему придется держать ответ перед верховным королем Артуром. Ну же, милая, не плачь. Может, корабль еще не пристал, и Ламорак покамест на борту. Если покажешь мне дорогу, я, чего доброго, нагоню их раньше, чем совершится злое дело. Мой конь отдохнул, а конь Агравейна — нет.

Даже изнывая от нетерпения выехать поскорее, Мордред ощутил что-то похожее на жалость: при любом раскладе Бриджит, надо думать, видела своего милого в последний раз, но тут он ничем помочь не мог. еще одна ни в чем не повинная жертва, дань, затребованная Моргаузой в жизни и в смерти…

Мордред налил женщине вина и всунул чашу ей в руки.

— На, выпей. Тебе станет лучше. Да быстрее же! Дорога к Каэр-Морду!

Даже столь пустячное проявление доброты смутило и растрогало бедняжку. Она пригубила, сглотнула слезы.

— В точности не знаю, лорд. Но ежели вы доедете до деревни — вон туда — и спуститесь к реке, вы увидите кузницу, и кузнец вам объяснит. Он все дороги знает, — Молодая женщина вновь разрыдалась в голос, — Гахерис ведь не вернется, так? Его убьют либо он меня бросит и уедет на юг ко двору знатных вельмож, а у меня-то ничего нет, как же мне дитя растить?

Мордред выложил на стол три золотые монеты.

— Это тебя поддержит. Что до ребенка…

Он умолк. Не стал добавлять: «Лучший выход — камень на шею и в воду». Уж больно сомнительное выходило утешение. Он просто распрощался и вышел в серые рассветные сумерки.

К тому времени, как всадник добрался до деревни, небеса посветлели и тут и там люд принимался за работу.

Двери трактира были закрыты, но шагах в ста, у брода через мелкую речушку, светились огни кузницы, а сам кузнец зевал и потягивался с чашей эля в руках.

— Дорога до Каэр-Морда? Да вот она, господин. За день как раз доберетесь. Доедете до каменного идолища, а там свернете на восток, к морю.

— Ты не слышал, ночью тут всадники не проезжали?

— Нет, господин. Уж если усну, то как убитый, — заверил кузнец.