Сага о людях из Лаксдаля
Шрифт:
Торхалла Болтливая вернулась домой, в Лаугар, вечером. Сыновья Освивра спросили ее, не встретила ли она кого-либо в течение дня. Она отвечала, что встретила Кьяртана, сына Олава. Они спросили, куда он собирался ехать. Она сказала то, что знала.
– И никогда у него не было более воинственного вида, – сказала она, – чем теперь. Неудивительно, что таким людям все по сравнению с ними кажется низким.
И затем Торхалла добавила:
– Нетрудно было мне заметить также, что Кьяртан ни о чем не говорил так охотно, как о
Гудрун сказала:
– Легко Кьяртану поступать так дерзко, как ему нравится, раз он знает по опыту, что может позволить себе все, что хочет, и никто не осмелится метнуть в него копье.
При этих речах Гудрун присутствовал Болли и сыновья Освивра. Оспак и другие братья мало что ответили на это, но проявили вражду к Кьяртану, как обычно. Болли сделал вид, будто ничего не слышит, как всегда, когда плохо говорили о Кьяртане, потому что он в таких случаях обычно молчал или возражал.
XLVIII
Кьяртан оставался до четвертого дня пасхи в Холе. Там было много забав и веселья. Ночью после этого Ан стонал во сне, и его разбудили. Его спросили, что он видел во сне. Он отвечал:
– Ко мне явилась страшная женщина и сорвала меня с постели. В одной руке у нее был большой нож, а в другой корыто. Она приставила нож к моему животу, вспорола его, вынула внутренности и вместо них сунула туда хворост. После этого она вышла.
Кьяртан и другие много смеялись над этим сном и сказали, что теперь они будут называть его Ан Хворост в Животе. Они схватили его и сказали, что хотят пощупать, есть ли у него хворост в животе. Тут Ауд сказала:
– Нехорошо так смеяться над этим. Мой совет – попросить Кьяртана, пусть он либо останется здесь подольше, либо, если он все же хочет ехать, пусть едет не вдвоем, как он приехал сюда, а с большим числом людей.
Кьяртан сказал:
– Может статься, что Ан Хворост в Животе покажется вам человеком, каждое слово которого немало весит, если вы еще несколько дней просидите и проговорите с ним, считая откровением все, что ему приснилось. Однако я поеду так, как намеревался, несмотря на этот сон.
Рано утром на пятый день пасхальной недели Кьяртан собрался в путь, и, по совету Ауд, вместе с ним отправились Торкель Щенок и его брат Кнут. Всего их поехало двенадцать человек. Кьяртан заехал в Хвитадаль и забрал там долг для Торхаллы Болтливой, как и обещал ей. Затем он поехал на юг, в Свинадаль.
В Лаугаре, в Селингсдале, Гудрун рано была на ногах, сейчас же после восхода солнца. Она пошла туда, где спали ее братья. Она разбудила Оспака. Он сразу же проснулся, а также и некоторые из других братьев. И когда Оспак узнал свою сестру, он спросил ее, что ей нужно и почему она так рано на ногах. Ей хочется знать, ответила Гудрун, что они будут делать в течение дня. Оспак ответил, что они думали провести этот день спокойно.
– Ведь
Гудрун сказала:
– Ваш нрав можно было бы назвать прекрасным, если бы вы были дочерьми какого-нибудь бонда, так что никому от вас не было бы ни пользы, ни вреда. Несмотря на все обиды и оскорбления, которые Кьяртан вам нанес, вы спокойно спите в то время, как он едет мимо вашего двора с одним единственным провожатым. У таких людей память как у свиней. Я теряю надежду, что вы когда-нибудь нападете на Кьяртана в его доме, раз вы не осмеливаетесь встретиться с ним сейчас, когда он проезжает мимо с одним или двумя людьми, а вы сидите дома и ограничиваетесь громкими словами, хотя вас так много.
Оспак отвечал, что она слишком взволнована, но что на ее слова трудно возразить, и сейчас же вскочил и стал одеваться, а вместе с ним все остальные братья. После этого они начали приготовления, чтобы устроить засаду Кьяртану. Тут Гудрун попросила Болли поехать вместе с ними. Болли отвечал, что ему это не пристало из-за его родства с Кьяртаном, и напомнил ей, как любовно вырастил его Олав. Гудрун отвечала:
– Ты говоришь правду, но судьбой тебе отказано делать так, чтобы все это сочли правильным. Нашей совместной жизни придет конец, если ты не поедешь.
И под влиянием речей Гудрун гнев Болли и вражда его против Кьяртана стали возрастать, и он быстро вооружился, и теперь их было вместе девять человек. Их было пять сыновей Освивра – Оспак, Хельги, Вандрад, Торрад и Торольв, шестой был Болли, седьмой – Гудлауг, сын сестры Освивра, который обещал стать могучим мужем. Кроме того, там были Одд и Стейн, сыновья Торхаллы Болтливой. Они поехали в Свинадаль и остановились около ущелья, которое называется Хаврагиль. Там они привязали коней и уселись. Болли весь этот день был молчалив и лежал наверху, у края ущелья.
Когда Кьяртан со своими спутниками ехал к югу через теснину Мьосюнди и долина начала расширяться, Кьяртан сказал, чтобы Торкель и другие повернули обратно. Торкель отвечал, что он хочет ехать дальше, пока не кончится долина. И когда они проехали дальше к югу, к пастушьим хижинам, которые называются Нордсель, Кьяртан сказал братьям, что они не должны ехать дальше.
– Не должен вор Торольв смеяться над тем, что я не осмелился без многочисленных спутников ехать своим путем, – сказал он.
Торкель Щенок отвечал:
– Мы теперь уступим тебе и не поедем дальше, но мы будем раскаиваться, что не оказались сегодня на месте в тот миг, когда тебе понадобятся мужи.
Тут Кьяртан сказал:
– Болли, мой названый брат, никогда не покусится на мою жизнь. А если сыновья Освивра устроили мне засаду, то еще неизвестно, кто из нас сможет рассказать об исходе боя, если даже у них будет численный перевес.
После этого братья поехали обратно на запад.