Сага о Тёмных Тамплиерах.
Шрифт:
— Ты услышишь, но не прислушаешься. Ты не поймешь.
— Во лжи и ереси нечего понимать! — выкрикнул один из членов Конклава, не способный — или, более вероятно, не желающий скрывать свои мысли.
Адун поднял руку.
— Вы попросили меня поговорить с ней. Так позвольте же сделать это.
Девушка отлично скрывала свои мысли и чувства. Она прекрасно владела собой — для столь юного и… измученного создания. Джейк ощутил тень одобрения, вопреки тому факту, что та была еретиком и, хуже того, глупцом. В единстве была сила. В единстве было сострадание. Не поддерживать
Адун поднял руки и развернул ладонями вверх. Долгое время девушка не шевелилась, но затем, наконец, медленно повторила движение Вершителя. Между их руками образовалось свечение, и удивительно долгое время они стояли неподвижно. В конце концов, Адун опустил руки и кивнул. Один из стражей подошел и увел молчаливую девушку. Она покинула устрашающе огромный зал так же, как и вошла в него, — с гордо поднятой головой, исполненная чувства собственного достоинства.
— Теперь ты понимаешь всю глубину опасности, с которой мы столкнулись, Вершитель, — сказал Кортанул. Адун кивнул. Его мысли были скрыты даже от Джейка.
— Мы не можем позволить, чтобы то, во что они верят, распространилось, — сказал Адун.
Члены Конклава переглянулись, и Джейк знал, что они быстро и тайно обменялись мыслями. Кортанул вновь повернулся к Адуну.
— В нашей истории есть много прекрасных и глубоких моментов. Многое вызывает у нас гордость. И многим же… мы не можем гордиться, — тихо сказал он. — Именно единство в Кхале, неотступное следование пути, который показал нам Кхас, ведет к прекрасному и изобильному будущему. Мы не можем позволить, чтобы что-то разрушило это. Даже другие протоссы.
Адун застыл в ожидании.
— Это угроза — такая же, как и любая другая. И даже по-своему худшая, ибо не с голодной омхарой или странными враждебными инопланетянами, но с одними из нас я прошу тебя сразиться. Однако идеи иногда оказываются смертоноснее клинков. Эта идея — болезнь, которую необходимо искоренить прежде, чем она отравит все тело. Тех, кто чувствует так же, гораздо больше, чем лишь одна группа, и именно поэтому лишь те, кто находится сейчас в этой комнате, знают об их существовании. Так и должно оставаться. Твоя задача, Вершитель, вместе со своими тамплиерами найти их всех. А когда вы найдете их…
Он засомневался.
— Когда вы найдете их, вы должны будете их уничтожить.
На мгновение Джейк был оглушен, а затем он выступил.
— Убивать братьев-протоссов? Судья, мы не поступали так с того момента, как Кхас подарил нам Кхалу! Мы знаем, что это ложный путь. Именно Кхас научил нас, что ненавидеть и убивать других то же самое, что ненавидеть и убивать самих себя.
— Именно! — воскликнул Джейк для Замары. — Рад за тебя, Ветраас. Именно для этого и нужна Кхала. Даже не будучи Хранителями, не обладая настоящими воспоминаниями о том, как страшна была
Джейку совсем не нравилась идея находиться в теле лучшего друга и доверенного советника того, кто устроит массовую резню.
— Тише, Джейкоб. Все откроется так, как должно.
— Истинно так, и я не спорю с этим, — сказал Кортанул. — Но они отвергли Кхалу. Они сами вывели себя из-под ее защиты, ее наставлений, ее предписаний. И более того, они активно стремятся уничтожить ее. Их выбор — отказаться от того, что значит быть протоссом. Они наши враги, и они стремятся подорвать основы того, что делает нас теми, кто мы есть. Они должны быть уничтожены.
Адун кивнул.
— Я должен защищать свой народ, — сказал он. — Судья, будьте уверены, я сделаю все, что смогу, чтобы это закончилось. Но с чего я должен начать?
— Мы обладаем некоторой информацией, которой поделимся с тобой. Найди их. Выследи их. То, что они существуют вообще, шокирует. То, что они существуют в таком количестве, ужасает. Но они должны умереть, и они умрут, один за другим. Идеология не спасет их от гнева тамплиеров.
Адун склонил голову.
— Эн таро Кхас, Судья.
Кортанул был доволен.
— Эн таро Кхас, Вершитель.
Его мысли были окрашены облегчением. Теперь Джейк понял — Кортанул опасался, что Адун откажется. Но Джейка все еще беспокоила мысль о том, что вовсе не это представлял себе Кхас много столетий назад, предлагая протоссам совершенное единство и гармонию.
— А девушка? — не смог сдержаться Джейк.
Кортанул обернулся и посмотрел на него.
— А что с ней?
Прежде чем Джейк успел ответить, заговорил Адун:
— Отправьте ее в мою цитадель. Я хотел бы, чтобы все высшие тамплиеры поняли, с чем имеют дело.
— На некоторое время, — предупредил Кортанул. — Мы хотели бы как можно быстрее казнить ее.
Джейк быстро закрыл свои мысли. Он не хотел, чтобы Кортанул увидел его боль при мысли о том, как эта юная протосская девушка, такая гордая, стойкая и непоколебимая, станет лишь бездыханным, безжизненным телом. Так и случится, если Конклав сочтет нужным. Тамплиеры всегда повиновались ему без возражений. Эта девушка станет первой в череде убийств, первой из этих сепаратистов, погибшей за их идеалы.
— Проклятье, черт возьми. Замара, я действительно должен смотреть на массовую резню? Я понимаю, что это — темный период истории протоссов, но, по крайней мере, даже разные племена, нападающие друг на друга, были лишь простой ошибкой. Это же…
Джейк смотрел, ощущая, что его голова болит даже во сне, как Адун и Ветраас покидали Кхор-шакал.
— Я не показываю тебе ничего того, в чём нет необходимости. — Голос Замары прозвучал резко. — Помолчи, Джейкоб.
Некоторое время они шли в тишине. Наконец, Адун сказал: