Сага о викинге: Викинг. Белый волк. Кровь Севера
Шрифт:
Минут пять я вообще ничего не соображал от боли. Потом немного полегчало.
– Где мы? – прохрипел я слабым, как струйка бурундучка, голосом.
В ответ – новые ругательства.
Еще через какое-то время я опять провалился в беспамятство…
Очнулся, когда ощутил, что меня поднимают.
Сопротивляться сил не было. Когда в глаза ударил солнечный свет, я зажмурился.
Потом кое-как разлепил слезящиеся глаза… И увидел собственные руки, скованные колодками.
Вот дьявол! Я сидел на палубе корабля. Явно чужого, потому что на своем со мной бы так не поступили.
Осмотреться
– В воду эту хрюшку! – рявкнул кто-то командным голосом.
Меня ухватили и вышвырнули в море.
Вода была холоднющая! Как я не захлебнулся, одному Богу известно…
Но не захлебнулся и не утоп, потому что через наручные колодки пропустили ремень.
Меня поволокло следом за кораблем. Время от времени трос вздергивал меня на поверхность, и я успевал глотнуть воздух. Грести не было никакой возможности. Судя по сопротивлению воды, на ногах у меня были такие же колодки.
– Греттир, дурья башка! Клянусь кишками Тангриснира [35] , я не приказывал тебе сбрасывать плавучий якорь! – донесся злобный рык с кормы. Высокой, с центральным рулевым веслом. Это был кнорр. Смешно, но я порадовался, что даже в таком бедственном положении сразу определил тип судна.
Когда меня выволокли на палубу, меня трясло, как цуцика. Но в голове заметно прояснилось.
Вокруг собралось с полдюжины бородатых ребят. Им было весело.
– Подъем, трэль! Не спи, замерзнешь!
35
Тангниостр и Тангриснир, «Скрежещущий зубами» и «Скрипящий зубами» – козлы бога Тора. Плотоядные твари, которых хозяин, как уже было сказано выше, время от времени съедает. К утру козлы успешно регенерируют и снова готовы к работе. Весьма полезное свойство, однако не знаю, рады ли ему сами козлики.
Данная команда была подкреплена пинком в бок.
Я встал. Это было невероятно трудно – в колодках. Но я справился. Минуты через три. Эти козлы продолжали гоготать.
Встал я не потому, что велели. Стоять все-таки лучше, чем валяться на палубе у них под ногами. Но только я встал, один из юмористов толкнул меня в грудь и я опять оказался на досках. Лишь борцовский навык уберег меня от того, чтобы треснуться башкой о палубу.
Скрипя зубами от боли и ярости, как уже упомянутый Тангриснир, я поднялся вновь. Весельчак же решил повторить. Ему понравилось. Но я подался в сторону, этого мудилу по инерции вынесло вперед, и я с невероятным удовольствием врезал ему головой в нос.
Потом мне было очень больно. Сначала – не расположенной к резким движениям голове, а потом – бокам, когда приголубленный дебил, сбив с ног, пинал меня ногами.
Недолго.
Кто-то, видимо старший, сообщил садисту, что если я помру, то он заплатит за меня из своей доли.
Карман, или, вернее, кошель – слабое место скандинавского моряка. Меня прекратили пинать и швырнули обратно в трюм. Люк закрывать не стали. Через квадратную дыру в трюм проникало немного воздуха и света. Достаточно, чтобы осмотреться.
И вряд ли те бедолаги, что оставались вне моего поля зрения, имели другой социальный статус.
Обитатели «дна» вяло переговаривались. В основном, о еде. Двое ближайших, к моему удивлению, беседовали по-английски. Но тоже о жрачке. Еще один мой приятель по несчастью громко молился по-латыни.
Я попытался понять, каким образом оказался в трюме у работорговцев, но не сумел. Смутно помнилась ночь, улица, фонарь над воротами… Но точно не аптеки. Эх! Аптека мне бы сейчас не помешала.
– Что это за судно? – спросил я у одного из англичан.
– А тебе что за дело? – пробормотал тот.
Я спросил то же самое по-датски. Вернее, на том общем диалекте, на котором говорили все: и нореги, и свеи, и даны.
На меня покосились как на идиота.
И я на время оставил попытки завязать разговор.
Изучение колодок тоже не принесло положительной информации. Запоры – примитивнейшие. Но эффективные. С одной стороны – ремни, с другой – согнутая железка. Но даже дотянуться до них не было никакой возможности. Эх, будь здесь не эти отбросы цивилизации, а настоящие воины, мы бы запросто освободились и…
«Забудь, – сказал я себе. – Не в этой компании».
Надежда все же оставалась… Махонькая такая. Меня явно захватили врасплох. И только меня одного. Побратимы наверняка станут меня искать. Стопудово. Землю рыть будут…
Но вот найдут ли?
Ладно, буду терпеть, ждать и постараюсь сохранить организм в приличном состоянии. Мое здоровье и мои навыки – ценность безусловная. Их следует беречь.
Наступило время обеда. Выглядело это так: двоих рабов (видимо, самых надежных) освободили от колодок, затем спустили вниз котел с кашей, пару мисок и пару ложек.
Так что кормили нас в буквальном смысле – с ложечки. В дырку свесился один из работорговцев и внимательно следил, чтобы «няньки» старались. Время от времени сулил им разные неприятности, если кто-то из нас сдохнет во время пути от недоедания. Отрезание ушей было одним из самых гуманных взысканий.
Жратва (жидкая ячменная каша с рыбой, пресная и пованивающая прелью) в горло не лезла, но я заставил себя проглотить всё. Не стошнило, и слава Богу. Трэль, что меня кормил, остался доволен.
После обеда всем было предложено облегчиться – в деревянную бадью. Многие бадьи не дождались. Понос, как сказано у классика, штука резкая. Так что запашок в трюме стоял… насыщенный.
Дристунам нечего было надеяться на медицинскую помощь, но санобработкой их обеспечивали: вздергивали наверх и через некоторое время возвращали трясущимися и промокшими до нитки. Мне эта гигиеническая процедура была уже знакома.
Время шло. Вечером нас покормили еще раз. Тем же макаром. Ночь прошла тяжело. Тело в колодках закаменело. Я даже чувствовать холод почти перестал. Нет, бездействие до добра не доведет. Волю – в кулак, болевые ощущения – на выработку адреналина, и – физзарядка.