Шрифт:
Глава 1
– Эй, пацаны, кому нужны патрончики?
– Мне! Мне! И мне!..
– Рука в… шоколаде!
Старшеклассник Витька Черкасов достал из кармана и подкинул вверх целую жменю стреляных гильз от мелкокалиберной винтовки. Сегодня он был дежурным в стрелковом тире и зачем-то набрал там полные карманы блестящих жёлтеньких гильз.
И вот они полетели в небо и посыпались вниз дождём, осыпая пятиклашек, вышедших из школы на перемену. Один из них, Юра Зайцев, словно гадкий утёнок, метался среди шустрых друзей, которые были и слабее и ниже ростом, и никак не успевал насобирать себе гильз. И вот Витька Черкасов, вывернув карман, извлёк последнюю порцию и метнул её дальше и выше прежнего, так что гильзы зазвенели по проезжей части.
Пятиклассник Юрка метнулся за
Водитель автобуса «Кубань» вёз рабочих второй смены из села Петрушино на комбайновый завод. Он слегка опаздывал и на повороте у школы вместо тормоза давил ногой акселератор. Когда он увидел на дороге мальчишку, было уже поздно. Удар пришёлся в голову серединой бампера, точнее, номером 11-40СА. На широком лбу у Юрки отпечатались только две буквы СА, в зеркальном отображении – АС.
В сознание он пришёл только в больнице, когда в палату впустили маму. Он открыл глаза и спросил:
– Кто я?
С тех пор он стал хорошо учиться в школе. Ещё в больничной палате внезапно вспомнил таблицу умножения и падежи. Особенно хорошо давался ему английский язык. Правда, иногда, в дождливую и пасмурную погоду, болела голова. Поэтому Юрка не любил осень. А когда вырос и стал моряком, чтоб не видеть увядания родной природы, уходил в рейс.
Когда Таганрогский залив сковывали льды и злой северо-восточный ветер превращался в один сплошной сквозняк, Юрий находился в жарких тропических странах. Таганрог хоть и считался южным городом, но и здесь с декабря по март хозяйничала лютая зима. И не важно, что столбик термометра чаще показывал около минус десяти градусов по Цельсию, – ветер и влажность усиливали холод. В последние годы температура зимой опускалась и до минус тридцати. А он в это время спасался от жары в Южном полушарии. Здесь иногда плавилась резиновая подошва обуви от разогретой палубы танкера. Но пар костей не ломит…
Он возвращался в город весной, когда на рынке уже вовсю торговали свежими тепличными овощами, и с удовольствием ходил туда, чтобы купить еды, а заодно познакомиться с какой-нибудь продавщицей.
В этот раз он вернулся в город слишком рано – в конце зимы. Отдохнув до середины апреля, успел закончить кое-какие неотложные дела и снова стал паковать чемодан. До июня, когда городские пляжи заполнятся до отказа славными цыпочками, было ещё немало времени. А тут вдруг ему предложили на пару месяцев очень выгодный в плане заработка контракт. Заяц засобирался в рейс. Он только ждал звонка из компании, готовый вылететь в любую часть земного шара, чтобы занять место в капитанской каюте танкера, перевозящего в своём чреве грузы к дальним берегам.
Зайцев Юрий Григорьевич был хорошим капитаном. Он зарабатывал неплохие деньги, имел всё, что необходимо в жизни: работу, дом, автомобиль, компьютер, музыкальный центр, телевизор с четырьмя спутниковыми антеннами и многое другое. Но самым его дорогим предметом считался прогулочный катер, который он приобрёл у одного разорившегося рыбака. Лёгкий дюралевый корпус, мощный тридцатисильный мотор, рубка с дерматиновыми сиденьями, складывающимися в удобный диван. Он был пиком его гордости. Юрий надевал старую капитанскую фуражку с крабом, которая ему очень шла, заводил мотор и носился по Таганрогскому заливу, курсируя от пляжа к пляжу в поисках одиноких русалок. Катер он хранил в просторном двухъярусном эллинге, где на втором этаже находилась комната отдыха с небольшим камбузом и гальюном. Сколько женщин после развода с женой приводил Юрий сюда – трудно подсчитать. Он не делал зарубки. Иначе бы все стены были в полоску.
Двум своим чадам, проживающим с матерью, помогал деньгами. Может быть, из Зайца и получился бы хороший отец и любящий верный муж, если бы он не обжёгся в первом браке. Он был тогда наивен и доверчив. С детства родителями прививались сыну такие качества, как честь, совесть, доброта. Семья и школа старались изо всех сил создать порядочную личность. Правда, все эти труды перечёркивала улица, на которой он рос. Быть слишком правильным считалось глупо
Одна смазливая куколка положила свой зоркий глаз на нашего моряка. Он уже ходил штурманом на рыбацком сейнере у берегов Норвегии. Как-то в Новороссийске, поступив на курсы повышения квалификации, Юра снял квартиру у пожилой женщины. Умудрённая жизнью старуха в своём квартиранте разглядела неординарную личность и незамедлительно решила познакомить его со своей племянницей. Племянница приехала погостить к тёте на каникулы и как бы случайно познакомилась с Зайцем. А дальше завертелась любовь. У молодых парней в двадцать два – двадцать пять лет, засидевшихся в женихах, когда они видят красивых девушек, мозги находятся в отключке. Они начинают думать совершенно другим местом. Этот механизм природа заложила нарочно, чтобы род людской не перевёлся. Если человек будет долго думать головой – прикидывать и так и эдак, рассуждать и просчитывать всевозможные варианты, то чувства отойдут на второй план, а на первый встанут холодный расчёт и излишние опасения. А это остудит чувство. Потому-то природа и отключает мозг у самцов. Думать не надо – надо действовать. У женщин всё происходит немного не так. Они сперва думают, просчитывают всё до мелочей, а потом действуют. Но и для них природа заготовила ловушку. Иногда расчёты не срабатывают. И богатый, высокий, внимательный и завидный жених становится после брака редкой сволочью.
Заяц считал, что ему крупно повезло в жизни – встретить такую девушку. Он привёз её в Таганрог, познакомил с родителями, друзьями, и через месяц они расписались. Через три года у них уже было двое детей, квартира, подержанные «Жигули», необходимый скарб; одного только недоставало – любви. Они оказались совершенно разными людьми. Юрка был творческим и увлечённым человеком. Имел своеобразное чувство юмора, любил друзей, книги, музыку и поэзию. Сам иногда неплохо сочинял и пел под гитару. А его Зоя оказалась очень приземлённым человеком, к тому же с тяжёлым характером. Вечно всем недовольная, начинающая быстро полнеть, она разонравилась Юрцу. Их брак прервался на пятый год.
Заяц тогда уже работал старпомом. В деньгах нужды не знал, приобрёл новое жилище, занимался в нём ремонтом и развратом одновременно. А с женщинами впредь стал осторожен. «Я им не верю», – говорил он друзьям, когда те недоумевали по поводу его коротких связей. Зато был полностью свободен в личной жизни. Мог позволить себе жить сразу с несколькими женщинами, приглашая их к себе в гости по очереди, как султан в гареме. Но предпочтение отдавал всегда одной, самой любимой.
После очередного рейса это была учительница музыки из средней школы. Он познакомился с ней на рынке, покупая яблоки. Она привлекла его своим строгим и каким-то загадочным видом. Жгучая брюнетка с волосами, собранными в хвостик. Прямая гордая осанка, такой же прямой носик, на котором сидели очки с золотистой дужкой. Красивый деловой костюм облегал фигурку, как фантик облегает дорогую конфетку. И Юре захотелось её развернуть и попробовать, да так сильно, что он едва не потерял голову. Кстати, учительница тоже. Она была, как и он, давно в разводе и тоже имела двоих детей. Но её дочерям папа ничем помочь не мог, так как отбывал срок в тюрьме.
А наш Юрий был парень видный. Высокий, крепкий, симпатичный. Заяц и впрямь чем-то походил на зайца. И дело тут не в шраме над верхней губой. Тот удар он получил, играя в детстве в хоккей на площадке во дворе: то ли клюшкой, то ли шайбой, то ли коньком. Может, сходство с косым придавали ему большие добрые глаза, доставшиеся по наследству от матери – потомственной сибирской дворянки. Не зря у него было сходство с актёрами, игравшими белых офицеров. Наверняка его древний пращур имел те же черты лица, за что и получил фамилию. А может, тотемным животным (ещё в неолите) в его роду был заяц? Как у Волковых – волк, у Медведевых – медведь, у Сурковых – сурок.