Сага об Эгиле
Шрифт:
Потом Эгиль сказал:
– Пойдем в усадьбу и, как подобает воинам, убьем всех, кто нам попадется, и захватим все, что сможем захватить.
Они отправились в усадьбу, ворвались в дом и убили там пятнадцать или шестнадцать человек. Некоторые же спаслись бегством. Они разграбили все имущество и уничтожили то, что не смогли унести с собой. Скот они угнали на берег, зарубили его и взяли с собой в лодку, сколько вместилось. Потом они поехали своим путем и гребли, пока не вышли из пролива между островами.
Эгиль был теперь так разъярен, что с ним нельзя было разговаривать. Он сидел на руле. А когда они плыли по фьорду к острову Хердле, им навстречу плыл сын конунга Рагнвальд на своей крашеной лодке, и с ним еще двенадцать человек. Они услыхали, что корабль Эгиля стоит в шхерах
Когда Эгиль увидел лодку Рагнвальда, он тотчас же узнал ее. Он направил свою лодку им прямо навстречу. Оба судна сошлись и столкнулись борт о борт. Лодка Рагнвальда наклонилась так, что вода хлынула через борт и залила ее. Эгиль вскочил и схватил копье. Он велел своим людям не упустить живым ни одного из тех, кто был на лодке Рагнвальда. Это было легко сделать, потому что они не оборонялись. Рагнвальд и все его спутники были убиты в воде, и никто из них не спасся. Всего погибло тринадцать человек. После этого Эгиль с товарищами поплыли к острову Хердле. Тогда Эгиль сказал вису:
Мы сражались. Меч мойКрасен от крови сынаЭйрика и Гуннхильд.Гнев их мне не страшен.Я тринадцать воиновВ битве предал смерти.Бранный труд был тяжек,Я его исполнил.Когда они приехали на Хердлу, то сразу же бросились в полном вооружении в усадьбу. Увидев их, Торир и его домочадцы пустились бежать и спрятались. Бежали все, кто мог ходить, мужчины и женщины. Эгиль и его люди захватили все добро, какое только попалось им в руки. Потом они отправились на свой корабль. Вскоре подул попутный ветер, и Эгиль и его спутники стали готовиться к отплытию.
Но когда они уже держали паруса наготове, Эгиль снова поднялся на остров. Он взял орешниковую жердь [64] и взобрался с ней на скалистый мыс, обращенный к материку. Эгиль взял лошадиный череп и насадил его на жердь. Потом он произнес заклятье, говоря:
– Я воздвигаю здесь эту жердь и посылаю проклятие конунгу Эйрику и его жене Гуннхильд, – он повернул лошадиный череп в сторону материка. – Я посылаю проклятие духам, которые населяют эту страну, чтобы они все блуждали без дороги и не нашли себе покоя, пока они не изгонят конунга Эйрика и Гуннхильд из Норвегии. Потом он всадил жердь в расщелину скалы и оставил ее там. Он повернул лошадиный череп в сторону материка, а на жерди вырезал рунами сказанное им заклятье.
64
Он взял орешниковую жердь… – Такой жерди с насаженным на нее лошадиным черепом приписывалась магическая сила (ср. примечание к стр. 155). Высказывалось предположение, что в действительности Эгиль вырезал на жерди но приведенное ниже заклятье, а две сказанные им раньше висы (стр. 176 и 177), которые по своему содержанию в общих чертах совпадают с этим заклятьем. Вероятно, не случайно в подлиннике в этих висах выдержаны магические числовые соотношения между рунами (буквами); в каждом из четверостиший, из которых эти висы состоят, – по 72 руны (т. е. три раза общее количество рун в руническом алфавите).
После этого Эгиль вернулся к своим спутникам на корабль. Они подняли паруса и вышли в море. Попутный ветер крепчал, и корабль шел быстро. Тогда Эгиль сказал:
Ветер храпящий рубитМоре лезвием бури,Волны сечет крутые —Дорогу коня морского.Ветер в одеждах снежныхРвет, как пила, зубцамиКрылья морского лебедя,Грудь ему раздирая.Потом они вышли
Скаллагрим был уже стар и от старости немощен. Эгиль стал тогда распоряжаться добром и заниматься хозяйством.
LVIII
Жил человек по имени Торгейр. Он был женат на Тордис, дочери Ингвара. Она приходилась сестрой Бере, матери Эгиля. Торгейр жил к востоку от мыса Альфтанес, в Ламбастадире. Он приехал в Исландию с Ингваром. Он был человек богатый и уважаемый людьми. Сына его и Тордис звали Торд. После смерти отца Торд жил в Ламбастадире. Это было в то время, когда Эгиль приехал в Исландию.
Однажды в конце осени, перед самой зимой, Торд поехал в Борг навестить своего родича Эгиля и позвал его к себе на пир. Для пира он велел наварить браги. Эгиль обещал приехать через неделю, и когда срок подошел, он собрался в путь, и его жена Асгерд – с ним. Всего их поехало десять или двенадцать человек. Когда Эгиль был готов к отъезду, Скаллагрим вышел к нему, обнял его перед тем, как тот поднялся в седло, и сказал:
– Что-то ты, Эгиль, не спешишь отдать мне деньги, которые послал мне конунг Адальстейн. Что ты думаешь с этими деньгами делать?
Эгиль ответил:
– Тебе очень нужны деньги, отец? Я не знал этого. Я тотчас же отдам тебе серебро, как только узнаю, что оно тебе нужно. Но я ведь знаю, что у тебя еще остается один или два сундука, полные серебра.
– Ты, кажется, уже получил свою часть нашего добра. Поэтому предоставь мне поступать, как мне угодно, с тем, что осталось у меня, – сказал Скаллагрим.
– Конечно, тебе нечего спрашивать моего разрешения на это, – отвечал Эгиль. – И ведь ты сделаешь по-своему, что бы я ни сказал.
После этого Эгиль поехал в Ламбастадир. Там его встретили дружески и приветливо. Он должен был пронести там три ночи. [65]
В тот самый вечер, когда Эгиль уехал из дому, Скаллагрим велел оседлать коня, и когда все легли спать, он уехал из дому. Выезжая, он держал перед собой довольно большой сундук, а подмышкою – медный котел. Люди рассказывали потом, что сундук или котел, а возможно, и то и другое, он утопил в болоте Крумскельде, а сверху навалил большой плоский камень.
65
Так полагалось по обычаю
К полуночи Скаллагрим вернулся домой, пошел в свою каморку и лег не раздеваясь в постель. А наутро, когда рассвело и люди встали, Скаллагрим сидел мертвый, прислонясь к столбу. Он так закоченел, что люди не смогли разогнуть его, сколько ни старались.
Тогда один из людей сел на коня и помчался во весь опор в Ламбастадир. Там он пошел к Эгилю и рассказал ему, что случилось. Эгиль оделся, взял оружие и в тот же вечер поехал домой, в Борг. Сойдя с коня, он направился в дом. Эгиль вошел в каморку, взял Скаллагрима за плечи и разогнул его. Он положил его на скамью и сделал все, что было надо. [66] Потом он приказал взять ломы и проломить южную стену дома. Когда это сделали, Эгиль взял Скаллагрима под голову, другие – за ноги, и они вынесли его из дому через пролом в стене. Не останавливаясь, они несли его до мыса Наустанеса. На ночь над ним разбили шатер. Рано утром, в прилив, Скаллагрима внесли на корабль и отплыли к мысу Дигранес. Эгиль велел насыпать могильный холм на самом мысу. Туда положили Скаллагрима, его оружие, коня, кузнечные орудия. Положили ли с ним его добро – об этом ничего не рассказывают.
66
Т. е. сжал ему ноздри и губы. Покойника вынесли затем через пролом в стене, а не через дверь, чтобы он не нашел дороги обратно, не тревожил живых.