Шрифт:
Пролог
– Навались, йотуново дерьмо, быстрее! Гребите!
Весла, треща и сгибаясь, вспенили холодную воду, соленые брызги полетели на разгоряченные спины и затылки.
– Давай! И-раз! И-раз! И-раз! … Они что там, героями себя почувствовали? – Кнуд рефлекторно пригнулся, стараясь стать тоньше кормового штевня. Поймать спиной стрелу ему явно не хотелось. – Фритьеф! Что случилось то?
Гигант встал рядом, удерживая наготове щит, чтоб в случае чего прикрыть кормчего.
– Да ерунда, ничего страшного, – казалось, нашего
– И чего? – седые, косматые брови кормчего взлетели на лоб. Он даже оглянулся через плечо, но тут же заголосил опять. – А ну не спать, бруминги беременные, и-раз! И-раз! – и опять Фритьефу: – То есть мы что, сейчас от мужичья убегаем?
– Да… Так получилось, – Фритьеф раздраженно дернул плечом, – мы уже грузились, большинство парней на борту была. Не высаживаться же заново?
– Почему нет то? – взвился Кнуд. – Теперь эти пахари будет считать, что орков отогнали?
Фритьеф промолчал, лишь покосившись на подошедшего Сигмунда.
– Это я дал команду отплывать, – негромко обронил наш форинг, – какой смысл разворачиваться? Добычу мы взяли. Думаешь, по второму разу в деревню зайдем, еще столько же будет?
Кормчий в запале хотел что-то возразить, но справился с нервами, с натугой сглотнул.
– Нормально хоть взяли на этот раз? – спросил он уже тише.
Фритьеф оглянулся, на несколько мешков, сваленных под мачтой, на пару овечьих и свиную тушу, взглянул на Сигмунда … и промолчал.
Сигмунд тоже хранил молчание.
– Ну хоть мяса поедим, – философски заметил Кнуд. – Давай, парни, и-раз! Еще немного и парус поставим.
Наконец с хлопком развернулся парус, и тут же, увлекаемый силой ветра наш «дракон моря» 1 изрядно прибавил скорости.
1
Дракон моря – кеннинг. Кеннинг букв. «сближенный приметой» – в скандинавской поэзии метафорическое обозначение подразумеваемого понятия.
– Суши весла, обормоты! – прокаркал Кнуд.
Я втянул пяти с лишним метровую жердину весла внутрь корабля, положил вдоль борта, устало взглянул на ладони.
– Асгейр! – резанул уши вопль в спину. – Или как там нашего ублюдка? Подскажите, ребята все никак не запомню.
Скрипнул зубами: начинается. Вздохнул тяжко: как же я от этого устал! … И ведь не соскочишь, в шутку не обратишь, и игнорировать нельзя – в этом коллективе прощенные оскорбления ставят крест на авторитете. А дальше? Прямой путь на берег, и забиться в медвежий угол, где тебя никто не знает… Только найди такой на маленьком Орочьем острове! А главное – для меня тогда уж лучше прям сейчас: головой вниз за борт, и не барахтаться. Так что…
Рывком вскочил
– Типа пошутил, Болли? Или в натуре с памятью херово? Зачем тогда в море поперся, склеротик?
Как всегда, когда я, забываясь переходил на родные ругательства оппонент на секунду потерялся. Он тряхнул головой, словно собака после купанья, от чего заплетенные в кучу косичек длинные светлые волосы рассыпались из узла.
– Свой поганый людской язык прибереги для сородичей, ублюдок. Из-за тебя, между прочим, мы только что потеряли хорошего парня!
– Мудака мы потеряли, конченного! – раз уж началась перепалка, приходится драть горло, аргументы тут тем весомее, чем громче ты их орешь, – Какого хемуля он поджог дом? Сигнал хотел подать всей округе? Типа смотрите все, здесь орки! У него получилось!
– Ты должен был его прикрывать! Если бы ты не стоял, разинув рот, эта взбесившаяся тварь не ткнула бы Ролло его же копьем!
Сидящие на своих рундуках парни, тоже отходящие от скоротечной схватки на берегу и последовавшего затем рывка от берега с интересом прислушивались к перепалке. Удаляющийся от берега корабль покачивало боковой волной, но за полтора месяца проведенных на палубе стоять в качку я более-менее научился. И уж точно это умел делать Болли – долговязый жилистый парняга, двадцати одного года от роду.
– Болли правильно говорит! Полукровка ответственен за смерть Ролло!
– Где ты был, когда убивали нашего товарища? Пытался собрать свой механический лук? Ты бесполезен, как и это барахло.
Мд-а… Команда явно на стороне этого метросексуала на орочий лад. Все-таки он хольд, а я?
– Лучше спросите себя, почему Роллово копье оказалось в руках той женщины? – уже сам чувствую, что аргумент так себе.
– Это тебя надо спросить, ублюдок, как так получилось, что нашего боевого товарища запороли как свинью, пока он рассчитывал, что один людской выкидыш прикрывает ему спину?
– Какая длинная фраза, Болли. Ты не скальд часом? – меня начала утомлять перепалка. Да и возбуждение короткой схватки на берегу стало отпускать, – Ролло виноват сам, точка. А тебе я кишки выпущу, за ублюдка.
– Иди сюда, ублюдок! – весело завопил козел с дредами. – Ща посмотрим, не черная ли у тебя кровь?!
– Ну-ка сели на свои места! – от рявка Фритьефа казалось, даже драккар вжало в воду. – Первого, кто обнажит оружие на палубе, лично вышвырну за борт! Прижали жопы к рундукам, я сказал!
Но мы все равно, еще несколько секунд мерились взглядами. Затем я первый отвернулся, плюхнулся на свой ящичек, выполнявший роль и хранилища личных пожитков, и гребной скамьи. Демонстративно вытащил из-за пояса топор, перегнувшись через борт зачерпнул ладонью воды и принялся оттирать рукоятку.
– Что случилось-то? – в очередной раз тихо спросил Фритьефа Кнуд. – Ролло убили?
– Да-а… – нехотя протянул гигант, – мы уже добро начали сносить к кораблю, а тут этому … – он поджал губы. Теперь Фритьеф сидел рядом с корчим, лицом к нам, и я видел, как он поморщился, – показалось, что одна женщина что-то сказала.