Сага про золотого цверга. Дилогия
Шрифт:
– Ты ждешь, когда за нами прилетят?
– Если честно, я просто боюсь взлетать. Вокруг базы могут быть разбросаны секреты с дистанционно управляемыми пулеметами. Если мы нарвемся на один из них, нас расстреляют в воздухе, как куропаток. Тот, кто командует обороной базы, ввел абсолютное радиомолчание, я больше не могу сканировать их защитные системы. Через час они закончат перепрограммирование гранат, и тогда нам конец. Если до этого момента нас не спасут.
– А нас спасут?
– Надеюсь, что спасут. Но от нас в любом случае уже ничего не зависит. Можно положиться на удачу и взлететь, но я
– Когда был второй?
– Когда мы вырвались из виртуальности.
– А первый?
– Когда я прибыл на Землю живым.
– А что здесь такого?
– Я не взял с собой воздуха.
– Упс… Да уж, это настоящее чудо.
– Никакого чуда, просто удача. Когда отключаешь биологический мозг, тело практически не потребляет кислорода.
– А в чем тогда удача?
– Что мозг удалось снова запустить. Кстати! К нам летит первый гость.
– Где?
– Вон там, на юге. Ты не увидишь, еще слишком далеко. Ого!
– Что такое?
– Толкинисты.
– Разве их еще не истребили?
– Выходит, что нет. Мда, из огня да в полымя.
– Может, собьешь их из пулемета?
– Издеваешься? У них «Скорпион» с тяжелым вооружением. Придется расслабиться и получать удовольствие. Некоторое время.
6
Анатолий ненавидел толкинистов. К самому пророку Толкину он относился нейтрально, «профессор», как его называют последователи, никогда не лез в политику (в отличие от пророка Леннона), он был спокойным и чудаковатым кабинетным червем. Еще в юности Анатолий прочитал «Властелина колец» и «Хоббита», попытался одолеть «Сильмариллион», но выдержал только первый десяток страниц. Анатолий не считал профессора гением, но и не думал, что он бездарен. Сила воображения Толкина, пожалуй, не имеет аналогов в истории (если не считать художественными произведениями христианские тексты), но вот остальные литературные достоинства священных книг Толкина, по мнению Анатолия, оставляли желать лучшего.
Но тех, кто поклоняется Толкину, Анатолий ненавидел всей душой. Дело было не только в том, что после того случая на Гае Анатолий крайне резко относился ко всем и всяческим экстремистам. Толкинисты были отвратительны Анатолию всегда, насколько он себя помнил.
Любая религия носит в себе черты легкого сумасшествия, но некоторые религии настолько пропитаны безумием, что практически невозможно сохранить разум, их исповедуя. Все знают, что в реальном мире нет ни эльфов, ни хоббитов, что вековечное противостояние между Морготом и валарами не имеет никакого отношения к реальной действительности, но когда ты каждый вечер проваливаешься в виртуальное Средиземье, когда все твои друзья ставят придуманный мир выше реального, рано или поздно ты делаешься таким же, как они. И тогда тебе становится все равно. Какойто древний философ сравнивал христианство с опиумом, но если христианство – опиум, то толкинизм – осшин. Подсесть на толкинизм трудно, но когда ты подсел, обратной дороги уже нет.
А самое страшное то, что хоббитские игрища выплеснулись из виртуальности в реальный мир. Когда Анатолий отправлялся в последнее путешествие на Гефест, средства массовой информации еще не успели выяснить, кто именно организовал поставку толкинистам тяжелых боевых роботов и кто
Когда боевой вертолет, начиненный электрической смертью по самые уши (если так можно сказать о вертолете), завис над ними, вздымая облака пыли, Анатолий не колебался.
Он отложил пулемет в сторону и приветливо помахал пустыми руками. Якадзуно стоял рядом, по его лицу было видно, что доза эмоций, полученных им за сегодняшний день, намного превысила предельно допустимую.
Вертолет приземлился, несущий винт замедлил вращение, но не остановился. Корпус машины был окрашен в защитный цвет, вертолет висел в считанных метрах перед Анатолием, но глазам никак не удавалось составить цельный зрительный образ. Казалось, что многотонная машина целиком состоит из сгустившегося полупрозрачного тумана, как джинны в арабских сказках.
В корпусе вертолета приглашающе открылся пассажирский люк, черный прямоугольник посреди полупрозрачного марева казался дырой в небе.
Анатолий подхватил пулемет и направился к вертолету, всем видом показывая, что не таит злых намерений в отношении тех, кто сидит внутри, а оружие подобрал просто потому, что такую хорошую вещь не подобает бросать где попало.
Анатолий просунул в люк верхнюю часть тела, и его тут же подхватили заботливые руки, сильные, теплые и немного потные. Если верить документации, пассажирский отсек «Скорпиона» вмещает восемь человек, но уже пять испытывают не больше комфорта, чем сельди в бочке. Сейчас внутри было двое могучий бритоголовый негр лет двадцати и хрупкая девица примерно такого же возраста, тоже чернокожая и тоже бритоголовая. Одеты они были в нечто невообразимое, процессор Анатолия категорически отказался классифицировать их одеяния.
– Рад приветствовать вас в Эгладоре! – провозгласил негр неожиданно тонким и женоподобным голосом.
Этот мужчина явно хотел подчеркнуть торжественность минуты, но это не так просто сделать, если ты скрючен в три погибели. Анатолий сохранил на лице непроницаемое выражение. Это далось ему нелегко, особенно после того, как дополнительные обонятельные рецепторы сообщили, что до того, как этот человек поменял свой пол, он был женщиной. Анатолий ненавидел трансвеститов, он понимал, что это чувство иррационально и недостойно цивилизованного человека, но ему было наплевать.
– Мой друг ранен, – сообщил Анатолий, придав лицу и голосу соответствующее случаю выражение, как у главного положительного героя героического фэнтези.
Оба негра торжественно кивнули и тут же втащили Якадзуно в вертолет, еще бережнее, чем Анатолия. Девушка протиснулась в носовую часть отсека и крикнула в переговорное устройство:
– Взлетаем!
Анатолий передал в радиоэфир метку бойца класса Е и попытался нащупать цепи внешнего управления бортовым компьютером вертолета. Но они были недоступны, что, если вдуматься, неудивительно. Если бы толкинисты не сумели заблокировать внешнее управление своими боевыми машинами, они не продержались бы так долго.