Сага Смерти: Мгла
Шрифт:
Бандит свалился головой вниз, река плеснула, зеленый свет стал ярче, мигнул — будто сглотнул — и снова начал тускнеть, расходясь по реке. Гоблин исчез. Катя ползла, а вокруг все текло, извивалось, гнулось.
Она подтянулась, держась за конец сломанной шпалы. В полутьме у другого берега горбилась вторая половина моста. Может, это влияние аномалии под названием «зыбь»? Размягчение материи… Действие похоже. Что, если на мосту поселилась какая-то модифицированная зыбь?
Настил кренился все сильнее. Вцепившись в ограждение, Катя медленно зашагала к берегу.
Сзади раздался стон.
Она обернулась: на
— Ты… — слабо позвал он. — Эй… помоги…
Катя повернулась, села и на заду поползла к нему. Скворец что-то просипел. Задергал рукой, скидывая контейнер.
— Нет! — крикнула она. — Не бросай его!
— Тяжелый… — откликнулся парень. — Он… тянет, не… не могу с ним…
Протяжно хлюпнув, мост просел.
— Держись! — Улегшись на спину, она вытянула ноги и растопырила руки.
Настил накренялся сильнее, еще немного — и станет вертикальным.
— А-а-а! — закричал Скворец и обеими руками вцепился в ее лодыжки.
Катю дернуло вниз. Она пятилась на спине, цыпляясь за шпалы, упираясь в них задом. Сталкер висел на правой ноге, остатки моста съезжали с берега, погружались в воду. Зелень со всей реки стянулась сюда, вокруг стало темно, кусты и трава исчезли во мраке. Будто сияющий изумрудный дым клубился под мостом — хищный, ядовитый. Катя ползла. Скворец дергался, словно хотел оторвать ей ногу. Какой же ты тяжелый! Хотя нет, это не ты, это контейнер на твоей спине… Контейнер! В нем то, за чем она пришла сюда, в нем артефакты, а значит — деньги…
— Сними его! — крикнула Катя. — Сними, слышишь!
Он что-то хрипнул в ответ. Мотнул плечом, застонал, засучил ногами. Одна лямка соскользнула с плеча.
— Не бросай! Вон костыль торчит, зацепи!
— Зачем? — простонал Скворец, пытаясь стянуть вторую лямку.
— Зацепи, я сказала!
Упираясь каблуками, Катя стала приседать. Парень сделал, как она велела, и сразу стало легче.
Мост протяжно, глухо всхлипнул, потом закачался.
А Скворец вдруг заплакал. Громко, навзрыд. Катя застыла на гнилой шпале, сжав зубы. Человек и контейнер — в полуметре ниже, первый держался за шпалу, второй висел на торчащем из нее костыле.
Мост тонул в реке. Она видела бурлящую зелень под собой, видела запрокинутое лицо Скворца — совсем еще мальчишка, ему и двадцати нет, гладкая кожа, чистый лоб, — мокрое от слез.
Видела контейнер, ради которого пришла сюда.
В контейнере было все, что ей еще нужно в этой жизни.
Теперь не успеть. С ними двумя — никак не успеть. Горб на воде вспухал все сильнее, зелень будто распирала его, приподнимая, еще немного — и он доберется до ног плачущего от ужаса Скворца.
Девушка потянулась к сталкеру. Цепляясь одной рукой за шпалу, он поднял вторую, пальцы коснулись ее пальцев. И вдруг лицо Скворца изменилось. Миг — и Катя увидела на его месте другое. Увидела Опанаса.
— Нет! — крикнул Скворец, когда она подалась вбок. — Нет, что ты… Вытащи меня!
Она нащупала лямку контейнера, потянула. Лямка зацепилась за костыль. Зеленый горб под мостом достиг ступней Скворца, и Катя как в кошмарном сне увидела: его ноги текут. Черная грубая кожа ботинок запузырилась, Скворец закричал тонким детским голосом.
— Нет, меня! — пытаясь схватить ее за рукав, всхлипнул Скворец.
Его ступни целиком погрузились в зелень. Катя согнула руку, боковая стенка контейнера прижалась к груди. Сгорбившись, пригнув голову, зубами вцепилась в длинный выпуклый фиксатор, прикусила его и рванула.
Контейнер раскрылся. Внутри — тринадцать квадратных и круглых ячеек разных размеров, в них пять или шесть артефактов. Жирный улов у Короба.
Катя перевернула контейнер, и они посыпались в воду.
Вслед за ними полетел и железный ящик. Когда артефакты упали в водяной горб, тот набух сильнее — и опал. Внутри заклубилось. Артефакты вступили в реакцию с напитавшей реку аномальной энергией, изумрудная муть пошла кругами, темный силуэт идущего ко дну контейнера вдруг расплылся пятном… Дальше Катя не видела — схватив освободившейся рукой Скворца за шиворот, с хриплым выдохом вздернула его выше. Развернулась лицом к шпалам. Сталкер обнял ее за поясницу, она поползла.
И ползла долго — через шпалы, по настилу, по обломкам, потом по влажной земле, пока на склоне холма не потеряла сознание.
2
Когда она очнулась, так и не пришедший в себя Скворец громко стонал. Катя поглядела на часы — полночь. Она с трудом встала. Нос распух, очень болели зубы, ныла челюсть после удара Рашпиля.
От моста остались только опоры на берегах, все остальное ушло в реку и растворилось там. Зелень расплылась в протоках между островами травы, пригасла, речка вновь испускала мутное блеклое сияние.
Ступни Скворца превратились в культи странной формы. Катя втащила его на вершину холма, срезала лоскуты кожи и ткани. При виде того, что открылось под ними, ее едва не стошнило. Брошенная СВД валялась рядом с рюкзаком и контейнером; девушка достала медпакет, залила раны регенерирующим пластиком, забинтовала, вколола Скворцу обезболивающее, а после вновь потеряла сознание, не успев сделать себе инъекцию стимулятора.
Когда на рассвете она очнулась, пальцы просунутой под ворот руки сжимали медальон. Им с парнем повезло, ни одна тварь не выбралась на холм из ночного леса. По небу ползли облака, дул холодный ветер, было зябко, трава блестела от росы. Катю вдруг прихватило — накатили боль и ужас, пришедшие издалека, откуда-то из темных глубин Зоны. Она упала на бок, съежилась, подтянув колени к груди.
Глеб, что они делают с тобой?
Приступ длился почти полчаса — раньше они никогда не бывали такими продолжительными, — и потом еще почти час Катя приходила в себя. Она села возле контейнера и долго глядела на стальную крышку-полусферу. Наконец, сдвинув фиксаторы, распахнула ее. Выпуклая часть звонко стукнула по стенке контейнера.
Клубень уставился на нее, а Катя уставилась на артефакт.
Так его называли Опанас и Глеб. Артефакт напоминал крупную луковицу — мягкую, будто подгнившую, покрытую полупрозрачной кожицей. То есть это раньше она была полупрозрачной, но за последние недели потемнела и стала тверже. А еще клубень немного увеличился, будто распух. И девушке казалось, что он едва заметно светится.