Сага Смерти: Мгла
Шрифт:
И — не доверять никому из них.
Хохолок сожрал половину зайца с вертела и схрумкал два больших печеных ломтя вместе с почерневшей растрескавшейся глиной, треща ею, сокрушая твердую корочку крупными белыми зубами. Остальное съели мы; жесткое заячье мясо, к тому же без соли и специй, не очень-то вкусное, но голод уже давно давал о себе знать. Не ел только Болотник. Сделав несколько глотков из фляги, он принялся мастерить ловушки. Помимо лозы и шишек мы притащили из леса четыре длинных прута, следопыт воткнул их в землю на полпути между расселиной и деревьями,
— Э, а вон там оно что такое? — Хохолок привстал, глядя в сторону леса. — Туман там! Эй, слышьте, туман вижу!
— Это значит, Мгла ваша приближается, — сказал я. — Болотник, долго еще?
— Почти закончил.
В голове стало как-то муторно, будто через уши туда напустили угарного дыма. Заломило в затылке, тупая боль разошлась к вискам.
— Блин, хреново мне, — сказал Алекс. — А ты как, красавица?
Он заботливо приобнял побледневшую Катю за плечи, секунду она стояла, прижавшись к нему, но потом оттолкнула.
— Я нормально, — сказала рыжая сквозь зубы.
Потянув свисающую с прута лозу, Болотник отошел к оврагу, в нескольких шагах от него сел на корточки, вырвал клок травы, разгреб и вмял конец лозы в землю. Потом засыпал ямку.
Все выпрямились, повернулись к лесу. Я сказал:
— Спускайтесь в овраг, готовьтесь.
— Надо, чтобы каждый был на своем месте, — возразила Катя и повернулась к Анчару. — Командуй!
Он кивнул, удивленно оглядываясь, что-то промямлил и вдруг сел на корточки, обхватив голову руками.
— Что с тобой? — Катя шагнула к Командору, толкнула его в плечо. Анчар качнулся и что-то зло проворчал. Мы растерянно столпились вокруг него.
— Аслан, Карим, вы по краям оврага, — наконец решил я. — Аслан — сюда, с западной стороны, Карим с восточной.
— Мы вмес-сте, — свистящим шепотом протянул Аслан.
— Нет. — Я ткнул пальцем в другой конец оврага. — Туда иди. Вы не потеряете друг друга, если на двадцать шагов разойдетесь. Нешик, ты рядом с Асланом. Дальше Катя, я, за мной Хохолок. Слышишь? — Когда наемник согласно качнул головой, я продолжал: — Потом Алекс, Кирилл, Анчар, в конце Карим. Все все поняли? Анчар, эй!
Он поднял голову — на лице поблескивали капельки пота, кожу стянуло на скулах, нос заострился. Командор выглядел больным.
— Да что с тобой такое? — удивилась Катя.
Он с трудом встал, распрямил плечи, прошамкал слабым, будто у старика, голосом: «Хорошо, правильно. Делайте, как он сказал», — и неловко полез в овраг.
Аслан что-то прошептал, спрыгнул и направился к другому концу расселины. Покончивший с ловушками Болотник прошел мимо меня.
— Мгла близко, — сказал он. — Артефакты вибрируют.
Овраг был глубиной мне по грудь. Я положил перед собой пластиковый ножик рыжей, который так и не отдал ей, и тяжелую палку. Все, другого оружия у меня не было. Справа устраивалась Катя, слева ворочался и пыхтел Хохолок. У него был «М-4» с десятью патронами в магазине. У Нешика и Кирилла боеприпасов к штурмовым винтовкам не осталось, только по несколько
— Болотник, что будет, если это таки аномалия, и она наткнется на твои прутья? — громко, чтобы все слышали, спросил я.
— Ее энергия уйдет в землю, — пояснил следопыт. — Рассосется.
— Аномалия исчезнет?
— Может исчезнуть. — Голос стал громче, старик приближался вдоль оврага. — Если очень мошная, то хотя бы просто остановится.
— А если она нам мозги срастит, как тем ренегатам? — подала голос Катя.
— Не сможет, — раздалось сверху, и мы подняли головы. Присевший на корточки следопыт протягивал два зеленых кругляша. — Проглотите это. Остальным я уже раздал.
— Ну и что это такое? — Рыжая опасливо подставила ладонь.
Я тоже взял кругляш — он оказался почти горячим и неожиданно тяжелым. Состоит из спрессованных стеблей травы, комочков глины и тоненьких белых корешков. В центре виднелось крошечное черное зернышко.
— Сборка, — пояснил Болотник. — Я сам ее создал. Там черное зерно, улитки и толченый наст, артефакт мясоворота.
— Что за улитки? — спросила Катя брезгливо.
— Раздавленные улитки, артефакты слизистого пузыря. Это такая аномалия. Они хорошо действуют на мозги. Глотайте. Будут необычные ощущения — не обращайте внимания, пройдет. На время она не позволит никому и ничему захватить ваши мозги.
Пока он говорил, стало темнее, хотя до вечера было еще далеко. Следопыт оглянулся на деревья и поспешил обратно к своему месту в овраге. Переглянувшись с Катей, я сунул сборку в рот, и девушка сделала то же самое.
— Печет! — вдруг пожаловался Хохолок, уже съевший свою.
Во рту зашипело, запузырилось, и я поспешно проглотил кругляш. Горячий комок провалился в желудок, стал набухать, тяжелея. Я схватился за живот, Катя выругалась. Казалось, сейчас изо рта повалит дым, но комок из раскаленного вдруг стал холодным… И взорвался. Обжигающе-морозная волна рванулась вверх, заставив сердце лихорадочно колотиться, сошлась, как в горлышке воронки, к шее — и тугой струей ударила в голову. Я разинул рот и выпучил глаза. Стужа наполнила череп, мозг превратился в ледяного ежа — во все стороны торчали острые иглы мыслей. Все вокруг стало очень четким, ясным. Холод прошел, мысли прояснились, окружающий мир приобрел объем и глубину, зрение словно улучшилось в несколько раз.
— Кровосос тебе в зад! — пробормотала Катя, поворачиваясь ко мне. — Что это было?!
— Следопытские штучки, — проворчал я. Собственный голос показался неприятно громким, а еще очень сочным, наполненным множеством интонаций, которые я не вкладывал в ответ; двумя словами я передал собеседнице бездну смысла.
— Он нам наркоту какую-то подсунул.
— Тихо, — шикнул я. Положив локти на землю, приподнялся и выглянул. — Что это?
Мгла была еще далеко, из леса к нам приближалось нечто другое. Незримая волна катилась, подминая кусты и деревья…