Сагарис. Путь к трону
Шрифт:
Как раз первое столкновение у Сагарис с Клитой и произошло на почве ее самоуправства. Девушка достаточно быстро вошла в курс дела – все-таки наставления учителей и книга Колумеллы оказались хорошим подспорьем в деле управления латифундией. В отличие от своего предшественника и его жены, Сагарис была ровна в обращении с рабами и старалась объяснять их промахи, а не наказывать. Совсем уж ленивых, в особенности хитрецов, она переводила на более тяжелую работу и спрашивала за ее исполнение со всей строгостью. А от зоркого взгляда Сагарис скрыться
Но самое интересное – рабы боялись ее не меньше Клиты. Они узнали, кем была Сагарис до того, как стала собственностью Гая Рабирия Постума, и при виде амазонки цепенели, будто она была мифической колдуньей Цирцеей, способной превратить человека в свинью. Ее глаза всегда были холодны, она практически никогда не улыбалась, а довольно симпатичное лицо Сагарис напоминало каменную маску, на которой нельзя было найти ни единого человеческого чувства. Она была как ожившая статуя.
Однажды Сагарис, как обычно, ранним утром обходила дальние угодья. И наткнулась на площадку, где стоял столб с перекрестьем. В этом месте ей еще не приходилось бывать, и она с удивлением воззрилась на человека, который был распят на столбе. Он или спал (хотя как уснешь в таком положении?), или находился без сознания. По крайней мере, голова распятого раба была склонена, а его глаза закрыты.
Похоже, он висел на столбе целую ночь, потому что его полуобнаженное тело распухло от укусов кровососущих насекомых.
Сагарис достала нож, обрезала веревки, которыми раб был привязан к перекладине, и, бережно подхватив бесчувственное тело, уложила его на траву. Затем она влила ему в рот из своей фляжки немного вина, и раб открыл мутные глаза. Он смотрел на Сагарис с таким видом, будто уже попал в Аид, а девушка – сама Персефона, жена владыки подземного царства.
– Кто ты? – спросила Сагарис.
– Галл… – глухо ответил раб, справившись с волнением.
– Я спрашиваю, как тебя зовут!
– Так и зовут… А вообще-то я Бренн.
– Кто тебя распял?
– Клита… Эта злобная сука! – невольно вырвалось у Бренна, который под влиянием вина постепенно возвращался к жизни.
– За что?
Бренн замялся. Сагарис ждала, глядя на него с непроницаемым видом. Конечно же, раб знал, кто она. И понимал, что от его ответа зависит многое.
Наконец он тяжело вздохнул, собравшись с силами, и ответил:
– Она хотела затащить меня в постель…
– И ты отказался?! – удивилась Сагарис.
При всем том Клита была довольно-таки аппетитная бабенка. Нисей был гораздо старше нее, и, похоже, жена вилика пользовалась положением жены управляющего латифундией не только для удовлетворения садистских наклонностей, но и для того, чтобы ублажать свою плоть.
– Да! – с вызовом ответил Галл. – Лучше переспать с гадюкой, чем с этой сумасшедшей бабой!
– О как! – Сагарис покачала головой. – Ты сильно рисковал…
– Да уж… – буркнул Бренн. – Ночка у меня выдалась не из легких… Но лучше издохнуть, чем очутиться в ее объятиях! Мерзкая
Сагарис присмотрелась к нему повнимательней. Бренн был молод – не более двадцати пяти лет, симпатичен, хотя черты его лица были несколько грубоваты, прекрасно сложен, а шрамы на теле галла говорили о том, что он бывалый воин и попал в плен в бою.
– Ладно, поднимайся, – сказала Сагарис. – Идти сможешь?
– Смогу… – буркнул Бренн и неожиданно быстрым и легким движением оказался на ногах.
– Иди и отдохни, – приказала Сагарис. – Но прежде зайди на поварню, пусть тебя хорошо накормят. Скажешь, что я приказала.
– Спасибо, госпожа… – Галл поклонился девушке. – Ты спасла мне жизнь, и я этого никогда не забуду.
– Посмотрим… – небрежно бросила амазонка, и Бренн неторопливо пошагал в сторону виллы.
Он ходил легко и неслышно, как большой кот, и Сагарис невольно залюбовалась его движениями. Галл ощутил ее взгляд затылком, обернулся, и широкая улыбка осветила темное лицо раба.
Лик Сагарис остался холодным и бесстрастным…
В тот же день у нее состоялся первый неприятный разговор с Клитой. Бывший вилик и его жена по-прежнему жили в своем домике и, как прежде, исполняли массу разных обязанностей. Сагарис им не мешала, прекрасно отдавая себе отчет в том, что супружеской чете известны такие тонкости в управлении большим хозяйством, о которых не знали ни ее учителя, ни сам великий Колумелла, хотя он и написал много умных книг.
Однако случай с Галлом возмутил девушку до глубины души.
– С каких это пор ты присвоила себе мои права? – резко спросила Сагарис, когда они остались с Клитой наедине.
– О чем ты? – деланно удивилась Клита.
Она уже знала, что Сагарис освободила Бренна от наказания и что тот в данный момент сидит на поварне и уписывает за обе щеки сытный завтрак – повар-раб проникся сочувствием к Галлу и подал ему полную миску бараньих мослов с остатками мяса.
– По какой причине был наказан Галл? – Сагарис хищно прищурилась. – И хватит юлить!
– Он был… м-м… слишком непочтителен со мной.
Тупо соврать Клита побоялась.
– Еще немного – и со столба сняли бы его труп, – сказала Сагарис. – За здоровье и благополучие рабов отвечаю я, а не ты. Как я должна была докладывать нашему господину, случись непоправимое? Что у жены бывшего вилика случилась течка и она начала безумствовать? Этот раб стоит немалых денег, между прочим.
Клита молчала. Она чувствовала себя униженной и оскорбленной. Ей хотелось по старой привычке начать ругаться, притом самыми плохими словами, но холодный жесткий взгляд амазонки подействовал на нее, как ушат ледяной воды. Она перевела взгляд на пояс Сагарис, где висел нож, зябко повела плечами – с этой девой-воительницей шутки плохи: свирепая амазонка может пустить в ход оружие не задумываясь. Клита потупилась и до крови прикусила нижнюю губу. «Ну ничего, мы еще посмотрим, чья возьмет!» – мстительно подумала она.