Сагертская Военная Академия
Шрифт:
— Не стоит беспокоиться, Ролан. — Я положила руку ему на плечо. — Вон два свободных места, как раз для нас с Нольвен. А помолвка расторгнута.
— Не стоит бросаться столь громкими словами, Маэлин. — Стевен встал со своего места и властно произнес: — Ты сядешь рядом со мной, на углу. Никому не придется двигаться.
Все двадцать человек замерли, превратившись в одно большое ухо.
— Ну оттащи меня, — хмыкнула я и плюхнулась на свободное место.
Рядом со мной грациозно опустилась моя лисонька, и взгляды собравшихся скрестились на Стевене.
— Мы
— Да? — делано простодушно удивилась Нольвен. — А тем парням понравилось. Помнишь ту троицу выпускников военки? Мы их в парке встретили.
И моя лисонька принялась делиться восторгами по поводу того, какие эти парни были «Ух» и «Ах». И высокие, и широкоплечие, и такие «по-военному суровые». Лисонькина соседка, жадно блестя глазами, впитывала слова Нольвен как губка и даже глаза закатывала.
— Надо признать, что они немного грубоваты, — вскользь заметила я. — Но это скорее от прямоты характера, а не от внутренней подлости и желания оскорбить. Или предать.
В сторону Стевена я не смотрела, но искренне надеялась, что мои слова до него долетят. Хочу ли я за него замуж? Да ни за что. Хочу ли я как-нибудь отомстить поганцу? О да. Но я не бабушка, во мне нет столько внутреннего безумия, чтобы сломать негодяю нос и спалить его дом. Не тот, который принадлежит его родителям, а тот, который он «уже присмотрел».
«А было бы неплохо станцевать на пепелище», — мелькнула в голове предательская мыслишка.
Рассеянно погладив Лилея, я наконец осмотрелась. Зал наша староста, она же квэнти Тревёр, выбрала замечательный. Хотя для двадцати человек здесь слишком просторно. Так-то нас почти тридцать, но… Но не всем позволено было прийти. Три замечательные целительницы сейчас сидят дома и, горестно вздыхая, ждут своих мужей с праздника. Мы с Нольвен были в шоке, когда узнали, что наши сокурсники запретили своим женам-сокурсницам приходить на общий праздник.
Стевен тогда сказал: «Я бы никогда так не поступил. Это ведь наш общий триумф».
От воспоминаний стало горько, и я пропустила момент, когда на столе материализовались еда и вино. Зато не пропустила то, что Лилей запустил в мой бокал свой тонкий полупрозрачный корешок и стремительно втянул в себя все содержимое оного бокала. И в тот же момент выяснилось, что на столе и посуде заклятье самопополнения: бокал вновь наполнился, а корешок-то был еще там!
Пытаясь воевать с цветком-алкоголиком, я краем уха услышала, как моя лисонька живописует наши сегодняшние приключения. Миала — я наконец-то вспомнила имя однокурсницы, с которой никогда толком не общалась, — только вздыхала и вздыхала.
— А кто не такой? — спросила она в итоге. — Это стихийницы или боевички могут себя в семье правильно поставить. А мы что? Слабые целительницы.
Кое-как вытащив верткий корешок из бокала, я чуть перегнулась через Нольвен и серьезно спросила Миалу:
— А что, ты не можешь устроить слишком наглому жениху несварение? Очищение кишечника, Миа, очень благотворно
— Что-то ты своим же советом и не пользовалась, — прищурилась Миала.
— Чегой-то? — фыркнула Нольвен. — Они со Стевеном воевали два курса подряд. Это уже к третьему он притворился нормальным человеком, а в конце пятого гнилая сущность выползла наружу. Ой, Мэль, смотри! Какая прелесть!
А прелестью оказался Лилей, который запустил корешок в бокал моей лисоньки.
— Чего ты жадничаешь? — хихикнула Нольвен. — Ему явно вкусно.
— Он принял на грудь уже как минимум три бокала. — Я укоризненно посмотрела на веселящуюся подругу. — А если отравится? Мы несем за него ответственность!
Лилей как будто понял меня, погладил меня по щеке узким листочком и метким броском жгутика подтащил ко мне блюдо с пирожными.
— Ты ж наша прелесть, — умилилась Нольвен. — Растение добытчик!
Я только головой покачала, но пирожное с подноса взяла.
— Кстати, — Нольвен, ничуть не брезгуя, пригубила свое вино и прищурилась, — матушкина наука не пошла тебе впрок?
— В смысле? — нахмурилась я.
— Стевен. — Лисонька кивнула на моего бывшего жениха. — Где фурункулы? Неужели он смог разгадать нашу модификацию?
Повернувшись к Тенеану, я чуть прищурилась и, ухмыльнувшись, покачала головой:
— Неа, присмотрись.
Нольвен перегнулась через меня и пристально всмотрелась в Стевена.
— Ха, иллюзия. Да какая ущербная, — воскликнула она.
Увы, возглас Нольвен совпал с желанием нашей старосты произнести тост. Иными словами, именно в тот момент возникла пауза и слова лисоньки расслышали абсолютно все. После чего Стевен вновь привлёк к себе внимание наших сокурсников. Метнув на меня гневный взгляд, он криво усмехнулся и произнес:
— Давайте послушаем квэнти Валику Тревёр, лучшую выпускницу нашего курса! И, чисто между нами, первую красавицу нашей группы.
— Хороший удар, — оценила Нольвен. — В цель. Обновить на тебе заклятье?
Но я покачала головой:
— Знаешь, вино неплохо справляется. И Лилей на него больше не посягает… Стоп, а где цветок?!
Лилея нигде не было видно. Ох, чувствую, это плохо кончится.
— Ой-ой, — тихо-тихо выдохнула Нольвен. — Кажется, сейчас что-то будет.
Я проследила за ее взглядом и сдавленно ругнулась: у руки Стевена завис узкий зеленый листочек.
Дрегарт Катуаллон
— Ты чего так от целительниц рванул? — спросил меня Фил, на что я только досадливо отмахнулся:
— Не твое дело.
— Э, нет, так дело не пойдет, — нахмурился он. — Ты исчез после пятого курса, где-то шатался три года, а сейчас вернулся и претендуешь на место капитана турнирной команды. И при этом бегаешь от целителей, как от огня. Между прочим, те девчонки были очень даже ничего. Особенно светленькая, в синем. Мы бы их спасли от приставучего растения, а они…