Саги огненных птиц
Шрифт:
– Кто же она?
Ольгир облизал губы.
– Принцесса троллей, не иначе.
– Она сейдкона? Вёльва?
– Мне кажется, да. По крайней мере, она сказала, что проклянёт меня и убьёт, если я ещё раз хоть пальцем её трону. Ты бы видел её дикий взгляд в этот момент.
– Что же, тебе оказалась по нраву та женщина, что хочет тебя убить?
– Троллье дерьмо! Да!
– Печально, – заключил Ситка.
– Мне надо поговорить с её отцом. Думаю, он согласится отдать свою дочь за меня. Ещё бы не согласился.
– Попробуй. – Ситрик пожал плечами и снова склонился над рисунком и записями.
Ольгир
– Хватит глаза портить. И так ничего не видишь.
– Владыка асов отдал глаз за мудрость, я же готов пожертвовать двумя.
– От кого это я слышу, а, Ситка? Не пристало поминать асов аколуту епископа. Кончай записывать, нам пора возвращаться в город.
Ситрик потупился и покорно собрал в сумку свои вещи. Они поднялись, отряхнулись, и Ольгир, последний раз взглянув на мелкие морские волны и сплюнув вниз, направился к Онаскану. Ситрик последовал за ним.
– Я… я хотел сказать тебе кое-что, – нерешительно начал он после продолжительного молчания. Всё это время он будто бы собирался с мыслями и храбрился.
– Что же?
– Я собираюсь принять постриг и отплыть в монастырь вскорости, чтобы начать работу над книгами. Епископ посоветовал меня как хорошего рисовальщика, а я не мог отказаться, ты же знаешь. Их рисовальщик умер от старости, и пока никого не смогли найти на замену, кроме меня.
Ольгир нахмурился.
– Остался бы со мной, Ситка. Раз уж мне суждено быть конунгом, ты мог бы стать моим советником. Я доверяю тебе, как никому больше. У тебя есть голова на плечах, вон даже писать умеешь. На что тебе рисунки?
Ситрик шёл, опустив взгляд в землю. Ему было тяжело смотреть на друга в этот момент.
– Останься, – чуть более властно произнёс Ольгир.
– Я… подумаю.
– Вот и хорошо.
Ещё свежи были воспоминания о страхах, живущих в тёмном еловом лесу, а потому Ольгир подробно расспросил местных о том, как обойти стороной эту проклятую чащобу и выйти к переправе или хотя бы к броду простым путём. Оказалось, что ежели скакать на лошадях не через ельник, а сквозь ясеневую рощицу, что ближе к морю, то можно быстро отыскать пороги, где Тёплая мелела настолько, что даже козы и овцы не боялись зайти в воду. Пусть и частенько Ольгир бывал в лесу, но почему-то на переправу наткнулся в тот раз впервые. Если бы не Белая Грива, то вряд ли бы он вышел к ней.
С Ольгиром отправились верные хускарлы – Кнуд Рыжебородый и его младший брат Вигго. Ольгир приказал им нарядиться в лучшую одежду, что была у них, да перевязаться серебряными поясами. Сам же надел свой лучший кроваво-алый кафтан, расшитый голубым блестящим шёлком и серебряной нитью. На шее его висели золотые кресты, похожие на молоты, на пальцах сверкали перстни. Светлые локоны он примял шапкой с лисьей оторочкой.
– Ты так вырядился, будто свататься собрался, – не стерпел и сказал Ситрик, пока Ольгир устраивался в седле.
Сын конунга, будучи в дурном расположении духа, рассмеялся.
Вышли они чуть позже рассвета, почти
Во время поездки Ольгиру удалось отдохнуть. Он любил быструю езду и дорогую одежду, мягкую и приятную к телу. Он подгонял своего коня, Сола, а тот и рад был помчаться вперёд так, что шапку приходилось прижимать к голове, чтобы не потерялась. Кнуд и Вигго отставали, но не теряли Ольгира из виду: светло-серая шкура Сола и яркий плащ его хозяина были видны в лесу издалека.
День уж был в самом разгаре. Наконец показались частокол и переправа, скрытые до этого за пологим холмом. Ольгир напряжённо осматривался, отыскивая глазами Ингрид или её отца, но никого не было видно. Неспешно съехав вниз ко двору, Ольгир остановил Сола, привстал в седле, пытаясь заглянуть через частокол, но снова никого не приметил.
– Что ж. Будем дожидаться? – спросил Кнуд.
– Будем, – ответил Ольгир и спешился. Братья последовали его примеру.
Ольгир подвёл Сола к воде, чтобы конь напился, да и сам, стащив башмаки, по колено зашёл в реку. Гладь её была пугающе тёмной, будто кучевые облака вовсе не отражались в ней. Ольгир зачерпнул воду пригоршней, умылся, и тут его коротко окликнул Вигго, указывая в сторону леса. Ольгир поскорее вышел на берег, поймав Сола за узду, обулся, но, как показалось ему, в намокших по краю штанах он уже растерял большую часть своей важности. Ингрид и её отец вернулись раньше, чем он ожидал.
Ольгир запрыгнул в седло и подъехал к Кнуду и Вигго. Те встали по обе стороны от него. Вышедшие из леса Хаук и Ингрид замерли, заметив у своего жилища богато одетых конников при оружии.
– Здравствуйте! – громко крикнул Ольгир. – Мы пришли к вам с миром.
Ингрид, узнав голос, шагнула за спину отца, но Ольгир не обратил на то внимания. В этот раз волосы её были заплетены в две рыхлые длинные косы, каждая из которых была перевязана тонкой голубой лентой. Пряди, выпавшие из кос, частью скрывали лицо Ингрид, и Ольгир мог рассмотреть лишь внимательный взгляд холодных и дерзких глаз.
По отцу Ингрид трудно было догадаться, что именно он породил её. Хаук был настолько худым и бледным, что тело его казалось бессильным, но внешняя слабость эта была обманчива. Ростом он лишь немного превосходил дочь, на голове редким пушком светлели волосы, обнажая лысину, а длинная двурогая борода свисала до середины груди.
«Верно, в красавицу мать уродилась Ингрид, – подумал Ольгир, – раз так мало общего было меж ней и отцом».
– Здравствуйте и вы, – осторожно ответил Хаук. Голос его был густым и глубоким, как туман в овраге. – Кем будете?
– Я Ольгир, – охотно представился сын конунга и выехал вперёд, почти поравнявшись с Ингрид и её отцом. Она ещё на краткий шаг отступила назад.
– Сын Арна Крестителя, – догадался старик и почтительно кивнул мужчине. – Я Хаук Сказитель. А это моя дочь Ингрид.
– Твоё имя кажется мне знакомым, если я не путаю тебя с другим Хауком Сказителем. Да и с твоей дочерью мы знакомы. – Ольгир ухмыльнулся.
Хаук удивлённо изогнул кустистые брови.
– Правда? – Он повернулся к дочери. – Она мне ничего не сказала о тебе.