Сахалинский ренессанс
Шрифт:
Татьяна схватила свой рюкзак, ботинки, и поспешила за Костей.
– А ботиночки тебе новые выделили, не для визитеров, – оценил Костя, глядя на Татьянины вещи. – Советую забрать с собой, ездить сюда придется часто.
Они шли по гулкому офисному коридору соединенных между собой временных вагончиков, стены которых вибрировали из- за их тяжелых шагов.
– Ты Анну давно знаешь? – непринужденно поинтересовался Костя.
– Два раза видела. А что?
– Так, передать кое – что надо. Но это потом, – махнул он рукой.
– Кэмп временный, но теплый. Здесь столовая, – махнул
– Я не голодная.
– Даже если не голодная. Такого мяса ты в жизни не ела. Они его сырым из Штатов сюда завозят в специальном холодильнике. Эти ковбои без стейков жить не могут.
– Почему ковбои? – удивилась Татьяна.
– Потому что из Техаса, как ты могла догадаться.
– Догадаться по акценту? – Татьяна вспомнила произношение Джона.
– По размеру, – рассмеялся Костя, – Ну и по акценту, конечно. Сколько лет английский учил, а сюда приехал и ни черта не понимал поначалу. Потом привык.
– А с каким бельгийцем тебе разобраться надо?
– С капитаном судна из- за которого разлив был. Он из Бельгии. И мне теперь надо этого капитана, мать его, быстро отправить домой. Сегодня на чартер посадим до Южного, там до Токио, пока никто ничего не понял. И здесь, мисс, ваша роль ключевая, вам с органами придется работать. Бельгиец вот в этом офисе сидит, заходи, нам все равно спутник надо взять.
Костя толкнул дверь. В небольшом офисе за столом, заваленном бумагами, сидел бледный, лет сорока, мужчина, рядом валялась его сумка с рабочей одеждой. Он испуганно посмотрел на входящих и привстал со стула.
– Ну все Ханц, забирают тебя, – по- русски произнес Костя вместо приветствия.
Бельгиец вопросительно посмотрел на Татьяну, во взгляде серо- голубых глаз была смесь тревоги, отчаяния и мольбы о помощи.
– Хай, – чуть улыбнувшись сказала Татьяна, и не зная, что добавить, произнесла:
– Ай эм Татиана.
Бельгиец вскочил начал что- то возбужденно объяснять им обоим на смеси английского и французского. Костя перебил его, громко чеканя слова для лучшего понимания, произнес:
– Ю гоу хоум тудей окей? Ду нот ворри!
– В русскую тюрьму не хочет, – пояснил он Татьяне.
Татьяна сочувственно посмотрела на бельгийца. Тот сел, тяжело вздохнул и в отчаянии уставился в угол комнаты.
– Так, где этот сейф, – произнес Костя, оставив бельгийца в его горьких мыслях и шаря по шкафам.
Найдя наконец сейф, он вытащил оттуда громоздкий черный телефон с торчащей антенной и вручил его Татьяне:
– Под твою личную ответственность. Только у двух человек такой. Пошли. Ай вил би бэк , – сказал он громко бельгийцу и открыл Татьяне дверь.
Бельгиец не прореагировал, и сидел, по- прежнему уставившись в угол.
– Что с ним будет? – оглядываясь на него спросила Татьяна.
– Да ничего с ним будет. Домой отправят. Стране валюта нужна из экономической попы выбраться. Не до экологии сейчас, скандал не будут поднимать. Да и законов нормальных нет, хотя тебе, конечно, лучше знать. Ты знаешь, как им пользоваться? – кивнул Костя на телефон.
Татьяна отрицательно помотала головой.
– Выходишь на улицу. Лучше,
Татьяна с сомнением посмотрела на телефон.
– Иди одевайся, тебя машина ждет, а то к ужину не успеешь. Там инспектор этот приехал из природных ресурсов местных, по берегу ходит- бродит. Фамилия Буренкин, зовут Сергей Александрович, кекс еще тот. Будет требовать ботинки, которые ему временно дали, не отдавай, он уже, наверное, всю семью в них одел.
Костя убежал, и Татьяна отправилась в свою комнату переодеваться.
***
Охотское море выглядело недружелюбно и холодно. Волны накатывались одна за другой и выкидывали на берег все, что море не хотело принимать. Прохладный морской ветер поднимал песок с песчаных дюн, перемешивал его и шлифовал лицо этой песчано- воздушной смесью. Татьяна вышла из машины и поежилась под его порывами.
Инспектор в камуфляже и казенных ботинках бродил вдоль песчаного берега, периодически наклоняясь и исследуя выброшенные на берег комки водорослей и их содержимое. В руках у инспектора была потертая холщовая сумка, куда он складывал все свои находки.
– Прогуляться решили вечерком? – осведомился инспектор, увидев приближающуюся к нему Татьяну.
– Здравствуйте, я из Южно- Сахалинска, – как можно более дружелюбно ответила Татьяна. – Татьяна Сиротина. Приехала разобраться в инциденте.
Инспектор просканировал Татьяну цепким проницательным взглядом. На вид ему было лет 50- 55, голубые глаза на загорелом с загрубевшей кожей лице смотрели на окружающих с хитрым прищуром.
– Очень хорошо, очень, – произнес он. –Буренкин, Сергей Александрович. Министерство природных ресурсов и экологии. Я в принципе на сегодня закончил. Сейчас займусь актом.
Буренкин потряс сумкой.
– Давайте в офис пройдем, – предложила Татьяна. – Там и поговорим.
Они зашли в офисный вагончик, расположенный недалеко от берега, и разместились у стола. Буренкин неторопливо начал доставать из сумки ее содержимое. На стол по очереди выкладывались тушки мертвых птиц вперемешку с водорослями, ракушками и песком. Последним он зачем- то вынул портмоне, из которого торчал краешек обтрепанной бумаги. «Фото жены наверное. Или намекает?» – подумала Татьяна. Вид мертвых птиц не предвещал ничего хорошего.
– Вы не орнитолог случайно? – спросил Буренкин.
Татьяна недоуменно посмотрела на инспектора.
– Я так понимаю орнитологов у вас в штате нет, – утвердительно произнес он. – Хорошо, я их сам опишу. Вот это, видите крачка камчатская. А это чайка. А вот это я не знаю кто. А если я не знаю как я это в акт запишу? – вопросительно глядя на Татьяну поинтересовался Буренкин. – Я всего час походил по берегу, а к утру после отлива их еще больше будет. Пленку нефтяную вы сами видели. Никаких мер по ликвидации вы не предпринимаете. Все это я отмечу в акте. Также мне необходимо знать объем и причину разлива. Вы будете информацию давать?