Сахар и золото
Шрифт:
Доев печенье, я взял еще одно. Я не торопился, чувствуя, как между нами нарастает и становится томительным ожидание. В джинсах стало тесно.
Фиона прикусила губу.
– Дразнишь.
Закончив есть, я стряхнул крошки с рук, медленно подошел и встал рядом с кроватью.
Ярко-голубые глаза Фионы встретились с моими. Она не дрогнула. Я снял ботинки и разделся до трусов. Фиона посмотрела на мою эрекцию, и от меня не укрылось, как ее взгляд полыхнул от страсти. Когда она откинула простынь, обнаженное тело светилось в тускло освещенной комнате тем, что умел видеть только я.
– Иди ко мне, – позвала Фиона.
Пока
Однако стоило оказаться в ее объятиях, похоть исчезла, превратившись в нечто более нежное. Я с удивлением осознал, что просто хочу быть с этой девушкой. Для того чтобы стать абсолютно довольным, необязательно заниматься чем-то, можно просто обнять ее и уснуть. Исходящее от Фионы умиротворение окружило меня, притянуло ее ко мне, и, черт возьми, какой же красивой она выглядела в этот миг…
Фиона тоже это почувствовала. Обняв меня, она прижалась еще ближе. Наши губы находились на минимальном расстоянии друг от друга, стремясь слиться в поцелуе, который позволит мне сделать то, ради чего я сюда явился. Между тем я притиснулся к девушке, дав ей возможность наблюдать за мной, прикасаться ко мне, и все это не имело никакого отношения к сексу.
Фиона провела пальцем по моей челюсти, очертила контур губ, скользнула на другую сторону, направляясь к уху с тяжелым пирсингом.
– Как покер? – тихо поинтересовалась она таким тоном, каким девушка спрашивает своего парня о том, как прошел его день.
«Я не ее парень. Она не моя девушка», – напомнил себе.
– Хорошо, – ответил я, изучая взглядом ее глаза, пушистые брови и мягкий изгиб щеки.
– Выиграл?
– Я не понес убытки. Завтра планирую их обчистить.
Фиона кивнула. Ее медленно начала охватывать неуверенность. Очевидно, в ее план не входили просто объятия.
– Поцелуй меня, – попросила она.
Подчинившись, я напористо завладел ее ртом. И уловил, как для Фионы все встало на свои места. Как и для меня. Я не мог остаться. Я не являлся частью ее плана. Сегодня не ночь нежности и прикосновений. Это ночь секса.
– Ты ждала меня, – прорычал я в девичью шею.
Нащупав маленькую грудь, обнаружил уже затвердевший сосок. Ущипнул, заставив Фиону ахнуть.
– Да, – выдохнула она. – Всю ночь.
– Ты готова для меня? – спросил, скользнув ладонью по плоскому животику, мимо пупка, а затем еще ниже.
Она выгнулась от моего прикосновения и прошептала:
– Да, готова…
Выяснив, что она уже мокрая, я застонал одновременно с Фионой.
После ее жесткого поцелуя я решил, что Фиона впустит меня внутрь, но она вдруг резко остановилась, словно вспомнив какое-то правило.
– Презерватив!
И она потянулась к ящику прикроватной тумбочки.
Я покорно надел защиту. А после Фиона приняла меня в свое тело, и мир исчез в идеальном покое. Весь остаток ночи я растворялся в ней. Доводил до мощного оргазма. И так по кругу, пока мы оба не выдохлись.
Позже Фиона уснула, а я обнял ее так, как обнимают только того, кто тебе не принадлежит.
Глава 8
Николай
Фиона
Нежные пальчики прошлись по татуировкам на моей груди, по плечу и дальше вниз по руке.
– Сожми кулак, – попросила она. – А теперь оба.
Левой рукой я лениво перебирал ее волосы, но вытащил ладонь и выполнил просьбу.
– Пешка и обман, – прочитала Фиона, очерчивая контур выбитых между костяшками букв, а потом заглянула мне в лицо. – Что это означает?
– Разве это не похоже на жизнь? Мы все пешки в космической игре. Либо так, либо все это гребаная шутка.
«Или ошибка. Я ошибка».
– Мрачновато звучит, тебе не кажется? – нахмурилась Фиона.
Я пожал плечами.
Она переплела наши пальцы, и стало заметно, насколько бледнее ее кожа. Особенно на фоне моих темных татуировок.
– Если бы я захотела набить буквы на каждом пальце, знаешь, что это было бы?
«Любовь и надежда».
Я отрицательно покачал головой.
– Не единого предположения.
– Любовь и надежда, – ответила Фиона. – Вот такая для меня жизнь. Любить заботящихся о тебе людей и надеяться, что боль станет терпимой или со временем уйдет.
«О ком заботишься ты, Фиона, и кто заботится о тебе?»
Провидение не могло ответить, а реальный мир не давал никаких подсказок. Ни фотографий на стенах, ни звонков или сообщений, никакого упоминания о семье. Единственным свидетельством ее взаимодействия с внешним миром была фотография на тумбочке. На ней Фиона улыбалась в объятиях афроамериканки и двух парней приблизительно моего возраста. Судя по всему, они находились на ярмарке, поскольку на заднем фоне виднелось колесо обозрения, а один из парней держал в руках сахарную вату, по цвету напоминающую волосы Фионы.
Я не привык задавать личные вопросы, поэтому сейчас с трудом заставил себя открыть рот.
– Итак… как долго ты здесь живешь?
– Два года, – отозвалась она. – Здесь прекрасный вид, но сама студия маловата. Пока нормально, я ведь коплю деньги на переезд.
– И куда на этот раз?
Аккуратные черты лица Фионы напряглись. Она испытывала неуверенность и сомнение. Благодаря провидению я увидел темные облака воспоминания – хотя нет, нескольких лет воспоминаний, – которые клубились вокруг нее подобно грозовым тучам. Ее желание покинуть Джорджию связано с каким-то травмирующим событием в прошлом. Провидение продемонстрировало мне размытое изображение: Фиона с развевающимися за спиной волосами и протянутыми вперед руками бежала к месту назначения, в то время как толстая черная линия привязывала ее к буре. Она рвалась изо всех сил, веревка ослабла, но все равно держалась крепко. Я знал, что она не остановится до тех пор, пока веревка окончательно не порвется, а Фиона не окажется на свободе.
Конец ознакомительного фрагмента.