Сахар на обветренных губах

Кит Тата

Уже на улице у подъезда я словила гнетущее чувство. За рёбра снова зашевелился страх, который был со мной годами. Хоть я и понимала, что отчима здесь нет и не будет, его уже увезли куда-то на север, страх, что взращивался во мне с детства, мгновенно никуда не ушёл.

Вонючий темный подъезд, в который меня впустила соседка с первого этажа, не сразу меня признавшая. Лестница в трещинах, окурки, вдавленные в перила, плевки на бетонных ступеньках, и знакомая дверь, за которой, я знаю, пламя Ада не гаснет никогда.

Ключа с собой

у меня не было, как не было в квартире и меня с того дня, как я убежала от двух извращенцев.

Вдавив палец в кнопку старого звонка, я отошла на пару шагов от двери и спрятала руки в карманы куртки.

— Посмотри, кто там! — услышала я грубый мамин голос внутри квартиры.

Рефлекторно нахмурилась и приготовилась обороняться.

Быстрые шаги притопали к двери.

— Кто там? — чуть настороженно спросила Катя.

— Алёна, — сказала я с улыбкой.

Сразу защелкал замок, дверь открылась, и Катя бросилась ко мне, крепко обхватив талию руками и спрятав лицо в груди.

— Ты чего босая? Пошли внутрь, — произнесла я тихо и, обнимая сестру, аккуратно зашла с ней в квартиру.

— Какая ты красивая! — выдохнула Катя с восхищением и отстранилась, чтобы разглядеть меня лучше.

Мы не виделись всего два дня, но даже мне показалось, что не виделись больше. Сестра растёт, меняется. Если будем видеться с ней ещё реже, то я рискую в один из дней попросту её не узнать.

В квартире я сразу почувствовала себя чужой. Что-то внутри требовало вырваться отсюда и убежать. Даже запах внутри квартиры гнал меня как можно дальше отсюда.

— О! — мама вышла из кухни с вафельным полотенцем, которым вытирала руки. Ни капли хорошего в её лице я не увидела. — А ты что здесь забыла? Забирай манатки и вали! — она повелительно кивнула в сторону двери в мою комнату и сразу ушла обратно на кухню.

В ответ я лишь тихо усмехнулась. Опустила взгляд на стоявшую рядом Катю и увидела слёзы, собравшиеся в её глазах.

— Ты чего? — наклонилась я к ней, обхватив ладонями мягкие щёки.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — сдавленным голосом сказала Катя. Она старалась не плакать, но эмоции были сильнее неё.

— Я тоже соскучилась, сестрёнка, — обняв её, я долго прижимала её к себе, пока она не успокоилась.

— Можно я с тобой уйду? — попросилась она.

— Я тебе, блядь, уйду! — рявкнула мама, тут же с топотом вышедшая из кухни. В её глазах сверкали молнии, направленные точно на меня. — Ты у меня мужика уже забрала! Теперь за дочку взялась?! Вали отсюда! Собирай шмотки и вали!

Наверное, мама была бы рада ударить меня грязным вафельным полотенцем, что было у неё в руках, но она понимала, что я уже выросла настолько, что вполне могу ввязаться в равную с ней драку. Поэтому ей не осталось ничего, кроме размахивания руками в стороне.

— Пойдём, Кать. Поможешь мне собрать вещи.

Не разуваюсь, я повела вновь расплакавшуюся сестру за собой в комнату.

На

том месте, где лежал труп, сейчас лежал коврик из моей комнаты. Очевидно, не смогли отмыть кровь. Это место я обошла по дуге, до сих пор четко видя перед глазами картинку того, как здесь лежал мертвый человек.

В моей комнате всё осталось нетронутым. Я усадила Катю на кровать, взяла рюкзак, закинула в него ноут с зарядкой и сразу набросала в него самых необходимых вещей. Немного подумав, взяла ещё и пакет, чтобы сложить в него весеннюю обувь.

Неизвестно, когда я смогу позволить себе обновки.

Присев напротив Кати, я обхватила её прохладные ручки и заставила посмотреть на меня.

— Слушай внимательно, Катюш, — начала я шёпотом, слыша, как мама на кухне гремела посудой. Катя сразу собралась и подалась ко мне. — Сейчас я не смогу забрать тебя, потому что мама сразу всё поймёт. Но завтра после школы я заберу тебя, и мы побудем у меня в новой квартире. Хорошо? Только маме ни слова, ладно?

— Ладно, — кивнула Катя. Её настроение заметно улучшилось. Она сама быстро-быстро утёрла слёзы со щек и, резко подавшись ко мне, обняла за шею. — Я люблю тебя. Никогда больше не бросай меня, — шептала она в плечо.

Маленькая, худенькая, почти невесомая.

— Я тебя никогда не брошу. Ты же знаешь. И я люблю тебя сильнее. Не плачь, хорошо? — теперь уже я была готова реветь. Хотелось вот так же, как обнимаю, унести Катю с собой и никогда больше не возвращать сюда, где нам обеим было плохо. Но я понимала, что сейчас мама находится в той ненависти ко мне, при которой в лёгкую напишет на меня заявление в полицию, обвинив в том, что я похитила её ребёнка.

Мне нужно ещё немного времени. Нужно подумать, как повернуть всё так, чтобы Катя осталась со мной, и за это не было никакого преследования.

Я уже читала про доверенность на ребёнка, но она возможна только с согласия матери. А мама на это точно не согласится. Если только со временем, когда её злость за отчима осядет.

Пока я чувствую себя так, будто оказалась в тупике.

— Мама тебя не обижает? Не бьёт?

— Она только говорит, чтобы я сидела в комнате и не мешала ей.

— И ты целыми днями сидишь в комнате?

— Ну, да, — повела Катя плечиками. — Просто у меня ещё уроков много. Я же долго в школу не ходила, пока мы у бабушки жили.

— Она хоть кормит тебя? — мысленно я уже душила маму полотенцем.

— Когда приготовит, зовёт покушать, а потом я опять ухожу в комнату. Даже телевизор мне не разрешает посмотреть.

Я стиснула челюсти, сделала очищающий вдох и выдох, чтобы прийти в себя.

Хотелось прямо сейчас пойти к матери и хорошенько приложить её головой об стену, чтобы её высохшие мозги встали на место, но я понимала, что за любое моё слово она отыграется на Кате, когда я уйду.

По крайней мере, за косяки отчима она всегда пыталась отыграться именно на ней.