Саид. За гранью
Шрифт:
Он протягивает мне ладонь, и я вкладываю в неё свою руку. Обдаёт жаром и холодом одновременно, подгибаются коленки. Ублюдка возбуждает мой страх, и это хорошо видно по его лицу. Лицу, которое не смогу забыть спустя годы. Которое будет преследовать меня в каждом кошмаре.
– Сегодня у нас новая игра. Хочешь узнать какая?
– его акулья улыбка заставляет задрожать и попятиться, но рука удерживает, не даёт вырваться.
– Сегодня я буду не один. Ко мне придут мои друзья. Ты же не против провести
– он проговаривает каждое слово с каким-то садистским удовольствием, наблюдает за моей реакцией и торжествует, глядя, как я превращаюсь в мраморную статую.
– Не надо… - шепчу, глядя ему в глаза.
– Я не хочу…
– Не хочешь? А мне вот кажется, что ты ооочень хочешь. Я же вижу, - тянет меня к себе, вынуждая сесть к нему на колени.
– А если не хочешь, так я же могу заставить. Ну что, Мышка? Будешь послушной девочкой?..
Просыпаюсь с диким воплем, мокрая от пота. Вскакиваю с кровати и едва не врезаюсь в стену. Через несколько секунд только понимаю, что всё это сон, а я уже давно не Мышка. Выдыхаю. Нет, мне определённо нужно отдохнуть. А заодно наведаться к старому другу. Он один в состоянии мне помочь.
Потирая красные от недосыпа и усталости глаза, бреду на кухню, попутно задевая двери и мебель. Включаю кофемашину и плюхаюсь на стул. Моё внимание привлекает что-то блестящее на краю стола, и я, разглядев, что это, снова подрываюсь.
Браслет… Тот самый браслет, который пытался мне всучить Хаджиев. А рядом роза и коробка с пирожными. И записка, которую взять какое-то время не решаюсь. Будто там язва сибирская.
Медленно обхожу квартиру, проверяю замки. Входная дверь заперта, как и было с вечера. Я всегда закрываюсь, всегда проверяю, закрылась ли. Как же так? Как он вошёл? Вскрыл замки, а потом снова запер? Чушь какая-то…
Возвращаюсь к записке, разворачиваю белый лист.
«Ты так сладко спала, что я не решился тревожить. С добрым утром, кукла Надя. P.S. Надень браслет».
– Да пошёл ты, психопат!
– швыряю браслет в мусорное ведро вместе с запиской. Туда же отправляются и пирожные, а я, чуть ли не впервые за всю жизнь, ругаюсь матом и грохочу чашками, пытаясь найти свою любимую.
Наливаю кофе, пью большими глотками, обжигая губы и нёбо.
– Нет. Я не позволю тебе вернуться в мою жизнь. Слышишь?
– это я говорю Мышке. Той самой неудачнице, боящейся своей тени.
– Это не повторится. Поняла меня?
– а после взрываюсь от истерического смеха.
– Дожили. Я разговариваю сама с собой.
Выуживаю из кармана халата телефон, быстро нахожу нужный номер и нажимаю на зелёную трубочку. Он отвечает после первого гудка - ещё один повод любить этого человека.
– Что случилось?
– он не тратит время на никому не нужные приветствия, этот период у нас уже давно закончился.
– Мне нужна твоя помощь.
– Опять сорвалась?
– Нет. Не сорвалась. С этим всё нормально.
– Но?..
– Но вернулись кошмары. Я вчера выпила успокоительное, но оно
– А говоришь, не сорвалась, - звучит укоризненно.
– Да нет же. Валерьянка с пустырником. Обычные седативные на травах. Тут другое… Появился один человек… Он мне очень напоминает ЕГО. И я не знаю, что мне делать.
– Приезжай. Сейчас, - отрезает безапеляционно.
– Давай вечером? У меня сегодня два пациента…
– Сейчас, сказал! Возьми выходной.
– Хорошо.
***
Слава закрыл за мной дверь, помог снять пальто. Из гостиной послышался треск дров, и повеяло теплом.
– Ты растопил камин?
Он улыбнулся.
– Я же тебя ждал. Кофе, кстати, тоже сварил. Всё, как ты любишь.
– Обожаю тебя, - сжала его руку, изо всех сил сдерживая слёзы.
– Знаю. Давай, проходи.
Сухие поленья успокаивающе потрескивали в камине, а Слава со скучающим видом пролистывал свой блокнот в серой обложке. Сколько знаю Вячеслава Арсеньевича, он никогда с ним не расстаётся.
– Ни о чём не спросишь?
– первой нарушаю тишину.
– Нет. Я думаю, сама расскажешь. Ты же за этим сюда пришла?
Слава в своём репертуаре. Он никогда не лезет с расспросами, и с ним можно молчать часами. Тем и вызывает доверие и желание выговориться. Я пробовала работать по его методу, но, как оказалось, молчать тоже надо уметь.
– В моей жизни появился один человек… Он пришёл как-то посреди ночи и заявил, что хорошо заплатит, если я поработаю с ним. Я по глупости согласилась, а теперь не знаю, как от него избавиться. Он, кажется, бандит и ужасно меня пугает. Врывается ко мне в квартиру посреди ночи, пытается заставить надеть какой-то гребаный браслет принадлежности. Я не знаю, как от него избавиться.
– Он намекает на сексуальные отношения?
– Слав, он не намекает. Он прямым текстом заявляет! Я боюсь сорваться. Очень боюсь, что не смогу противостоять и сломаюсь. Я не хочу снова становиться Мышкой.
Слава задумчиво кивает, быстро записывает.
– Бандит, говоришь? Имя его знаешь? Попробую передать знакомому из ФСБ. Может, помогут чем.
– Саид Хаджиев, тридцать два года. Кажется, чеченец. Твой знакомый правда поможет? Я буду безгранично благодарна, Слав.
Слава вскидывает на меня растерянный взгляд.
– Хаджиев?
– Да… А ты что, знаешь его?
Друг тяжело вздыхает, со стоном проводит ладонью по лицу.
– Только ты можешь вляпаться в подобное дерьмо.
– Всё так плохо?
– обхватываю чашку с кофе дрожащими пальцами.
– Я не думаю, что всё очень хреново, но всё же со знакомым переговорю. Не нужно тебе с этим человеком общаться. Нехорошая семейка. Говорят, младший вообще зверь.
– А младший это и есть Саид, - заключаю со вздохом.
– Он на одном из сеансов рассказал, что его братья сажали его на цепь. - И, предупреждая Славкин непонимающий взгляд, добавляю: - В прямом смысле слова.
– Охуенно, что сказать, - ворчит Радугин и тянется за кофейником.
– Ладно, с этим Саидом позже решим. Что насчет тебя?