Сакура на краю вулкана
Шрифт:
– Когда становишься старше, кое-что начинаешь понимать. И я давно уже понял, что в моем прошлом нет ни черта, чем можно было бы гордиться. Строгость воспитания отец направил на брата, я же рос в атмосфере вседозволенности. Даже теперь не знаю, чего не могу получить в этой жизни, потому что у меня всегда есть всё. И ты, Адалина, не была исключением. Я не скажу тебе, что ты перевернула мое представление об отношении к другим, как видишь, поступаю по-своему до сих пор. Но я многое сделал из того, за что обязательно отвечу, в том числе и за чужие жизни. Это было давно, и это было самое дерьмовое время после моего совершеннолетия, тогда
Голос его не стал громче, и даже злости в нем не было ни на йоту. Он действительно не испытывал подобных чувств, только складывалось ощущение, что ей, точно маленькому ребенку, нужно объяснять, какие вещи находятся под запретом.
– Хорошо, - просто ответила Элин.
Тадеуш задержал свой внимательный взгляд на её лице, чтобы с облегчением осознать – она действительно не испугана. Он убрал руки с маленьких плеч, так как решил вернуться в теплую зелень гостиной. Но девушка опередила его и, ухватившись за край рубашки, потянула мужчину за собой.
– Покажи мне дом, пожалуйста, - произнесла она с улыбкой и неспешно направилась к узкой лестнице на второй этаж.
Молодой мужчина покорно последовал за ней, но едва они оказались на последней ступени, как Элин остановилась из-за раздавшегося позади вопроса:
– Где твоя обувь?
– У двери, – без лишних раздумий ответила девушка.
– И с чего ты решила ходить босиком?
Элин осторожно обернулась, чтобы понять, почему в чужом голосе сквозит недовольство.
– Так пол ведь теплый.
– И грязный.
Они внимательно смотрели друг на друга пару мгновений, пока до неё каким-то непостижимым образом не дошло, что сейчас произойдет. Но было уже поздно. Под её внезапное и до мольбы смущенное: «Нет, не надо, я прошу тебя, только не так», Тадеуш притянул девушку к себе и, придерживая за талию, с легкостью перекинул через плечо.
– Поставь меня, пожалуйста! – Адалина не оставляла попыток достучаться до молодого человека, но он как будто её не слышал.
В таком неудобном положении, с чувством, что почти двухметровая высота для неё - это слишком, Элин, к своему счастью, провела не много времени. Буквально тут же она услышала громкий звук удара о дерево, что навело на мысли об открытии двери «пинком». Её внесли в комнату, бледно освещенную луной (свет проникал сквозь широкие окна) и через пару шагов, которые отозвались неприятным потрясением где-то в районе живота, девушку поставили на что-то мягкое.
Она была благодарна Тадеушу за то, что он ходит быстро, так как перемещаться этим способом ей совершенно не понравилось.
– Не делай так больше! – раздосадовано проговорила Элин, когда получила возможность шатко стоять на упругой кровати.
– Я принесу твою обувь, - с усмешкой отозвался мужчина, у которого в голове до сих пор витали мысли о необыкновенной легкости этой растрепанной девушки.
Элин была сейчас почти на одной с ним высоте. В глазах её все ещё отражалось досадное смущение, но губы уже чуть приоткрылись для неловкой улыбки, а скулы поднялись немного выше, из-за вышедшего наружу смеха. Нежность прозвенела в голосе Элин, когда она мягко произнесла:
– Лучше подойди ближе.
Словно очарованный её мимикой, Тадеуш повиновался. Один мизерный полушаг и её теплые пальцы уже
– Я идиотка, - снова рассмеялась Адалина. – Тебе не больно?
Она аккуратно попыталась изменить свое положение. Но когда её ноги оказались на покрывале, а часть туловища все ещё оставалась на чужой груди, Тадеуш поднялся сам и одним резким движением перевернул девушку на спину.
– Я бы снял это платье, оно мешает, – голос его звучал так проникновенно, что сердце её сделалось совсем неуемным.
– Тадеуш, я…
– Я знаю.
Она чувствовала прохладный шелк покрывала своим затылком, она видела горящий взгляд его глаз – и это все дышало нескрываемой угрозой. Мужчина, нависший над ней, теперь стал опаснее любого извержения самого огромного вулкана.
– Я знаю, - повторил он, - и, как выяснилось, я могу ждать.
Он переместился в более удобное положение - сел рядом, а Элин, в свою очередь, даже не шевельнулась, только закрыла лицо ладонями и виновато произнесла:
– Я веду себя хуже, чем маленький капризный ребенок.
– Мне нравится.
– Я даже уже знаю, чего хочу, но мне страшно это получить! – не услышав слов мужчины, продолжила бормотать девушка.
– Сомневаюсь, что сейчас ты хочешь от меня чего-то большего.
– Дай мне время, - она, наконец, убрала руки от лица, чтобы с их помощью создать себе опору и сесть.
– Только не так много, иначе мне снесет крышу, – серьезно произнес Тадеуш, смотря на Элин взглядом цвета жидкой ртути.
– А мои прикосновения сделают только хуже? – настороженно поинтересовалась она.
– Возможно, – левый уголок его рта неожиданно растянулся и подался чуть вверх.
– Но не сегодня.
Элин не стала говорить молодому мужчине, что ей очень нравится, когда его губы застывают в такой полуулыбке.
***
Для молодого человека утро это начиналось с не самых приятных известий, что со стопроцентной вероятностью вело к изначально незадавшемуся дню. Следующее, не столь неприятное, но слишком необычное обстоятельство вызвало у Эзры настороженные подозрения, которые следовало незамедлительно проверить. И поэтому он, обычно задерживаясь на пару минут у вольеров с псами, сегодня предпочел не тратить время зря и сразу направился к парадной двери.
Свежий утренний воздух дымкой рассеивался вокруг, цепляя прохладой оголенные до локтя руки, что не очень понравилось парню. А ещё ему не очень понравилось считать себя помешанным, когда уже у самой двери мелодия, которую он совершенно точно слышал пару мгновений назад, вдруг затихла. Словно и не было вовсе ничего, кроме радостного лая за спиной да дружного щебетания каких-то ранних птиц. Но Эзра совершенно точно слышал музыку, наличие которой уже само по себе являлось странностью для владельца дома.