Сакура, свадьба, смерть

ВИН Александр

Глеб орал изо всех сил, зная, что сейчас только его голос может заставить испуганных людей замолчать, даже не давая им пытаться в тревоге формулировать свои вопросы и добиваться точных ответов.

Многие из старушек, столпившихся у подножия Глеба, и с любопытством желающих что-то ещё от него узнать, прежде чем им придётся покинуть сад, беспомощно замолкали, не расслышав в рёве мегафона даже звуков собственного голоса.

– …Товарищи! Возможно, вы или ваши дети касались травы, листьев или плодов! Отыщите возможность срочно вымыть руки! Вакцина против вредного действия раствора будет изготовлена и доставлена

к нам только во второй половине дня! Вполне вероятно, что кто-то из вас или из членов ваших семей почувствует определённого рода недомогание, в таком случае срочно звоните нам, мы срочно приедем! По мере поступления вакцины мы дозвонимся до каждого из вас! Процедура вакцинации в данном случае будет проста и безболезненна! Это не укол, а просто приём микстуры! Чайная ложка жидкости нейтрального вкуса – и всё, вы в безопасности! Записывайте в свои телефоны мой контактный номер и прямо сейчас же звоните мне. По возможности, но немедленно присылайте мне свои электронные почтовые адреса! Это должен сделать каждый, в обязательно порядке! На выходе я проверю всех, а уклонившиеся будут ещё долго дожидаться приезда специалистов санэпидстанции! Мой телефон вот такой…!

Глеб сунулся по пояс в окошечко кассы, без разрешения схватил там со столика большой чёрный фломастер и, выскочив снова к калитке, размашисто написал на высоком рекламном плакате с подробной картой ботанического сада номер своего телефона.

Человек в белом медицинском халате с пуговицами на женской стороне и в оранжевой строительной каске был настолько убедителен, что никто из обеспокоенных людей не обращал внимания на то, что особенно строг и внимателен он был в отборе контактных данных у посетителей с фотоаппаратами. Именно их он как бы невзначай ставил под незаметный для всех объектив камеры слежения, установленной на входе.

Капитан Глеб посмотрел на свой телефон – начались первые звонки.

Толпа на выходе, разгорячённая почти полуденным солнцем и непонятными, тревожными событиями, гулко продолжала шуметь. Крупная краснолицая женщина повелительного окликнула кого-то родного из толпы:

– Мужчина! Иди сюда! Немедленно!

Два супруга из двух объединённых семейных компаний, с детьми, жёнами, с зелёными воздушными шариками, и с мороженым, смущённо улыбаясь, обсуждали неудавшийся прогулочный день:

– Вот тебе и пятница-тяпница, даже пивка путём не попили…

– Да уж…

Капитана Глеба Никитина кто-то тихо тронул за локоть, он хмуро обернулся.

Мамаша с коляской, с дочкой Евой, белозубая и черноволосая, смотрела на него с тревогой.

– Нам уже можно уйти? Я позвонила вам, мой номер заканчивается на «24». Можно?

Глеб наклонился близко к женщине.

– Ничего не бойтесь, не волнуйтесь. Всё не так плохо. Никаких заражений здесь нет – просто так надо. Удачи!

И, приподняв огромные очки, подмигнул внимательной девочке Еве.

Люди, разговаривая, ругаясь и плача, покидали ботанический сад. Глеб был уверен, что странное представление, затеянное им, не напрасно – его телефон гудел входящими звонками почти непрерывно.

Сквозь кованую решётку забора он заметил, как на противоположной стороне улицы резко остановилось городское такси, и к входу в сад бросился молодой парень с репортёрской сумкой через плечо.

– Стоп.

– Что такое?! Мне надо! Я –

пресса, мне необходимо пройти в ботанический сад, я имею полное право, нам в редакцию сообщили, что здесь чрезвычайное происшествие, отравлены люди…

– Стоп. Остынь. Тебе срочно надо или как?

Сквозь стёкла рабочих очков капитан Глеб Никитин доброжелательно смотрел на журналиста.

– Да! Очень срочно, непонятно, что ли!

Для верности всё ещё прикрывая собой калитку, Глеб сделал шаг наружу, легко взял парня за плечо.

– Ну, если тебе нужно очень, очень, очень…. Тогда, приятель, топай сейчас не в сад, а во-он туда, за кустики. Отойди, отвернись, никто ничего не увидит, гарантирую.

– А…

– Не медли.

Глеб закрыл перед репортёрским носом калитку.

– С мокрыми штанами у тебя резко понизится рейтинг среди читающей публики. Поэтому спеши. Свободен.

Толпа плавно редела. Шума становилось меньше.

Капитан Глеб несколько минут понаблюдал за Марьяной, которая растерянно металась в конце очереди.

– Эй, граждане, пропустите-ка сюда, ко мне, вон ту девушку в странной панаме! У неё важное сообщение!

Маленький фотограф не ожидала такого внимания к себе, замялась, даже развернулась, намереваясь уйти.

– Постойте, гражданка! Вы куда это направились, у вас, случаем, не первые симптомы? Как вы себя чувствуете?

Глеб в три шага догнал Марьяну, крепко взял за локоть.

– Вы куда-то спешите?

Что-то в голосе громкого человека в белом халате, каске и в больших очках показалось Марьяне знакомым, она остановилась, не пытаясь даже освобождаться, нахмурилась, с вопросом посмотрела на преследователя.

– Трепач?! Капитан, ты?

– Тихо. Он самый. Почему не уходишь, а?

Марьяна вздохнула с облегчением. Точно так же зашептала в ответ.

– У меня там, в цветнике, аппаратура осталась…. Сняла всё пока со штативов, чехлом и лопухами накрыла. Я до сих пор не знаю, что здесь происходит, какие-то крики, шум. Серьёзно всё это или нет? Мне собираться?

– А почему такие сомнения? И конспирация?

– Глупый.

Всё ещё сомневаясь, Марьяна, прежде чем ответить, закусила губу.

– Я здесь нелегально…

– Как это?

Глебу нравилось шептать в маленькое ушко светленькой женщины, с полным товарищеским правом приподнимая, естественно только для удобства коммуникации, край её лохматой панамы.

– Здесь по правилам нельзя фотографировать в коммерческих целях, а директорша, добрая женщина, разрешает мне…. Работаю тихо, ни разу не подводила её, а если сейчас, представляешь, в такой суматохе, я рвану через эту толпу со всеми моими сумками и объективами! А если начальство приехало?! Или какие-нибудь правоохранительные органы?

– Логично. У тебя там, на грядках, водички никакой не осталось?

– Мы что, перешли на «ты»?

– Первыми на «ты» перешли вы, уважаемая. Только что, минуту назад, в сильном испуге. А я воспринял это как согласие на долгожданное дружеское общение…

– В шестой раз – трепач!

– Всего лишь в пятый – ты явно взволнована. Принеси водички, а? В глотке пересохло жуть как, от этих грозных речей на солнцепёке. Милости же прошу, не погуби…

– Сейчас, не умирай.

Марьяна показала капитану Глебу Никитину язык и легко побежала в сторону своего цветника.