САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА
Шрифт:
– В смысле: искать козла самостоятельно? – уточнил Сакуров.
– Именно!
– Ну чё ты дуру гонишь?! – разозлился Жорка. – Костя, выдай этим козлам литр, а сам заводи тачку.
– Зачем?
– Затем! Или мы пешком будем по округе бегать в поисках козла?
Козла нашли в тот же день. С хозяином рассчитались мешком комбикорма. Коза осталась довольна, и орать перестала. Зато Семёныч, Варфаламеев и Виталий Иваныч зависли. Пришлось выдать им последний литр. На следующий день Виталий Иваныч от компании отвалил, а Семёныч с Варфаламеев поехали на «ниве» Семёныча в соседнюю деревню, где жил какой-то одинокий
После последней поездки, возвращаясь из деревни родственника хоть и на «ниве», но всё равно на бровях, Семёныч с Варфаламеевым свалились в кювет. При этом «нива» встала на борт, а лобовое стекло от удара покрылось характерной сеткой трещин.
«Ниву» пришлось поднимать с помощью какой-то проходящей машины, за что Семёныч рассчитался с водителем проходящей машины последней бутылкой водки, которую приятели хотели распить в родной деревне.
Прибыв в Серапеевку на слегка побитой машине, Семёныч начисто забыл о том, что отдал последнюю бутылку выручившему его водителю. Поэтому он долго искал эту бутылку, а затем минут десять бегал за Варфаламеевым с пистолетом, требуя вернуть пол-литра.
Варфаламеев бегал-бегал, потом заскочил в свою избу, достал из сокровенного загашника деньги на две пол-литры, и они с Семёнычем поехали в совхоз за бухлом. Купив требуемое, собутыльники хорошенько догнались и покатили обратно. А так как смотреть через битое стекло единственным глазом, к тому же залитым выше нормы, Семёнычу было несподручно, то он свалился в кювет вторично. При этом умудрился поставить свою многострадальную «ниву» на крышу. Но поскольку оставшаяся водка не пролилась и не разбилась, а приятели остались живы – здоровы, то они из «нивы» вылезли и пришли в деревню пешком.
Прибыли они никем не замеченные, засели в избе Семёныча, доели остатки водки и вырубились.
А рано утром Семёныч проснулся в крутом бодуне, с которого ему помстилась оставшаяся в «ниве» водка, и бывший столичный таксист пошёл за ней. Но не нашёл ни водки, ни «нивы» и принялся бегать по деревне и кричать «караул».
А в это время со стороны мясокомбината к деревне подползал Мироныч. Вообще-то, он не планировал в тот день идти в деревню, но случилась совершенно дармовая автомобильная оказия, поэтому Мироныч докатился до мясокомбината, а от мясокомбината пешочком гулял по большаку.
Подходя к деревне, старый навозный жук обнаружил перевёрнутую пустую «ниву» Семёныча, очень удивился и таки дополз до деревни, где уже бегал и кричал «караул» Семёныч.
Мироныч, надо отдать ему должное, быстро смекнул, в чём дело, подошёл к Семёнычу и объявил ему о находке «нивы».
– Я, между прочим, - нагло и наудачу соврал бывший советский директор, не ставший новым российским олигархом только по причине преклонного возраста, - хотел прийти в деревню ещё вчера вечером. Но мне пришлось всю ночь караулить вашу «ниву», которую мог запросто украсть любой желающий проходимец, отлучись я от неё хоть на минутку.
– Мироныч, родной, век тебя не забуду! – голосил Семёныч, звал на помощь деревенских и бежал к злополучному кювету.
– Век меня забывать не надо, - труся следом за Семёнычем, отказался Мироныч, - вы мне лучше дайте пятьсот долларов.
– Сколько?! – изумился Семёныч, остановился и взял старичка за ветхий ватник, надетый на бывшего
– Триста, триста! – пошёл на попятный Мироныч.
– Пятьдесят долларов, да и то, где это видано, чтобы ночные сторожа получали по пятьдесят долларов за смену?
– отрезал Семёныч и побежал дальше.
– Ну, ладно, беру двести. По рукам? – продолжил торговаться несостоявшийся олигарх.
– Будешь под ногами путаться – вообще ни хрена не получишь!
Глава 46
В конце апреля Жорка с Сакуровым получили расчёт, потому что наступило календарное тепло, и для приятелей пришла скучная пора обходиться без вспомогательных денег в виде зарплаты от Министерства новых русских путей и сообщений. Впрочем, поросята к тому времени отъели реальные свиные хари, и о дополнительной зарплате печалиться не приходилось.
– Самое трудное – это погрузить свиней в кузов, - авторитетно говорил временно непьющий Жорка, плотоядно похлопывая почти ручных боровков по щетинистым загривкам.
– Самое трудное – это отделаться от Мироныча, которому мы якобы задолжали двух свиней, - возражал Сакуров, меряя в закромах остатки комбикорма. Если начинать реализовывать свиней со следующей недели, то комбикорма вполне могло хватить для пропитания кур и козы до следующих зерноуборочных работ.
– А не утопить ли нам его в его собственном колодце? – спросил Жорка, а Сакуров снова не понял, шутит бывший интернационалист или говорит всерьёз.
– Он, наверно, скоро сам помрёт, - неуверенно возразил бывший морской штурман.
– Он может запросто нас с тобой пережить, - сказал Жорка. – Ладно, хватит щупать козу, пошли в избу, надо позавтракать, а потом прикинуть: что и когда.
– Пошли, - согласился Сакуров. Он задумчиво потянул носом свежий утренний воздух, обнаружил в нём все признаки раннего цветения, а затем услышал резкие голоса прибывших на велосипедах из недалёкого Угарова соседок-вековух. Если быть точным, официальной соседкой Сакурова считалась одна только вековуха по имени Шура. Это была вполне приличная женщина, дорабатывающая свой усечённый, по половому признаку и в силу вредности производства, трудовой век в местной поликлинике. Там Шура работала медсестрой в рентгеновском кабинете, и она единственная из троих прибывших обладала нормальным голосом, которым принято говорить в кругу учёных рентгенологов районного масштаба и больных с подозрением на присутствие в их организме зловредной палочки Коха. Зато две другие вековухи – подруга Шуры по имени Анка и невестка Шуры по имени Тамара – голосили так, что только держись. Анка тоже дорабатывала свой усечённый трудовой век, но в качестве маляра-штукатура, а Тамара делала то же самое в виде воспитателя детского сада. Поэтому – в силу профессиональной ориентированности – они, наверно, так и голосили.
– Да вы чё, мать перемать, совсем охренели? – орала Анка. – Всю жизнь картошку сажали на майские, а теперь только двадцать восьмое апреля!
– Да чё ты разоралась, жопа?! – миролюбиво возражала Тамара.- Раньше посадим, раньше выроем!
– Давайте сначала мешки на веранду снесём, - увещевала подругу с невесткой Шура.
– Привет соседкам! – гаркнул Жорка.
– Здорово, Жорка! Привет, Константин!– вразнобой ответили вековухи.
– Здравствуйте! – отозвался Сакуров, ещё раз пощупал козу в том месте, где у неё ожидались обещанные Виталием Иванычем двойняшки, и вошёл следом за Жоркой в нетопленную избу.