Саламандастрон
Шрифт:
— Морская вода — это все, что у нас есть, хозяин. Она жжется, но и лечит. Мы всегда лечим ею раненых.
Клитч наслаждался этим зрелищем, как мог:
— Надо же, какой гадкий барсук, о правитель головорезов и покоритель юго-западной страны. Теперь ты, надеюсь, не возражаешь предоставить все дело молодому Клитчу. Временно я беру дело в свои лапы.
Фераго в выгнул спину, когда на нее полилась морская вода. Пот выступил на лбу и на носу, горностай сжал лапой рукоять кинжала:
— И какой же у тебя план, лягушонок?
Клитч отцепил один из кинжалов с пояса отца
— План? Еще не уверен, но, по крайней мере, он не предусматривает гибели тридцати солдат от кипящей воды. Впрочем, ты не напрягай свою седую голову, я что-нибудь придумаю.
— Ты принесешь мне голову этого барсука, или я… — Фераго попытался приподняться, но застонал от боли.
— Что ты? — Клитч погладил отца по спине, но не слишком мягко. — Ты вообще ничего не можешь сделать. Дай мне время до полуночи, и я докажу нашим парням, что ими давно командует совсем не тот горностай.
Лис Форгрин опустошил на камни свою пращную сумку за спиной своего друга крысы Рванохвоста:
— Смотри, приятель, тут рачки и моллюски. Все лучше, чем черствая корка.
Рванохвост открыл моллюска камнем и жадно высосал содержимое.
— А ты не мог найти рыбы? Форгрин тем временем жевал рачка.
— Ешь и благодари свою счастливую звезду, что мы еще живы. Хорошо, что мы оказались у самого входа в туннель, а то лежали бы сейчас обваренные.
— Это был идиотский план! Мигро сказал, что сейчас верх взял Клитч.
Лис сплюнул на камень и начал точить меч.
— Между нами, я думаю, что для Фераго час пробил.
Рванохвост почесал нос и уставился на лиса:
— Час пробил?
— Ага, дружище. Он валяется на земле тяжело раненный. Самое время полоснуть его ножом по горлу.
Рванохвост поковырял в зубах грязной лапой, размышляя над сказанным:
— Угу, может, ты и прав. Фераго не может отдавать приказы, вот что точняк. Скажем, когда стемнеет и он заснет…
Форгрин проверил лапой остроту своего меча:
— Сегодня он у нас заснет крепко.
Книга третья
Живые и мертвые
29
Труг и Думбл прибыли на гору королевства Маккогтя. Они оба стояли, дрожа, среди высоких утесов, не в состоянии осознать окружающую красоту.
Маккоготь широко раскинул крылья. Заходящее солнце окрасило снег и лед в красивые розовые тона.
— Малыш, твои пер-р-рья пор-р-розовели, — заметил Маккоготь.
Думбл расставил пошире лапки и погладил себя по округлившемуся животику:
— У меня совсем нет перьев.
— Ах, нет пер-р-рьев. Значит, ты не хочешь быть соколом? — Маккоготь мягко погладил малыша своим огромным крылом, чуть не опрокинув его наземь.
Мышонок перебрался поближе к мешку Труга, подальше от опасных крыльев.
— Лучше быть Думблом. Маккоготь захохотал:
— Ладно, как знаешь! — И он обернулся к Тругу, который стоял, поджимая поочередно то одну, то другую лапу, чтобы не замерзнуть: — Итак, пр-р-риятель, ты пр-р-ришел сюда за Ледяным Цветком?
Труг закинул мешок себе за спину:
— Да,
— Ну не наглый ли ты? — Маккоготь погладил перья у себя на шее. — Он их нар-р-рвет, видите ли! Да ты знаешь, что этот цветок р-р-растет только в кор-р-ролевстве Макстр-р-раха. И еще ни одна птица, ни один звер-р-рь туда не заходили. Этот ор-р-рел непр-р-редсказуем. Мне бы и в голову не пр-р-ришло что-нибудь пр-р-росить у него. Но если ты совсем выжил из ума и попытаешься, то я могу отнести тебя туда завтр-р-ра. Только взбир-р-раться на гор-р-ру тебе пр-р-ридется самому, поскольку кр-р-рыльев у тебя все-таки нет.
Рокангус показал Думблу и Тругу маленькую пещеру среди камней, где им предстояло провести ночь. В углу лежала куча вереска, но все-таки было ужасно холодно. Труг, достав кресало из мешка, развел небольшой костер. Рокангус боялся пламени, но вид Думбла, сидящего прямо перед огнем, заставил молодого сокола присоединиться к маленькой компании, и вскоре он уже сидел между Тругом и Думблом, наслаждаясь теплом. Рокангус дал несколько советов:
— Отец говор-р-рит, что завтр-р-ра вы собир-р-раетесь к Дикому Кор-р-ролю. Стар-р-рый Макстр-р-рах — гигант. Следите за своими манер-р-рами, обр-р-ращайтесь к нему только «Ваше Кор-р-ролевское Величество». Он может пр-р-роглотить любого, кто ему не понр-р-равится.
Труг подбросил несколько приятно пахнущих веток в костер:
— Послушай, Рокангус. Я должен принести в Рэдволл Ледяной Цветок, и если для этого мне нужно притвориться, что я испугался старой птицы, то я, так и быть, притворюсь.
— Ты вызываешь мое восхищение, Тр-р-руг, поскольку я знаю, что на самом деле ты никого не боишься. Но имей в виду, я дал тебе хор-р-роший совет. А твою пр-р-ращу лучше оставить здесь. Вот что я хотел сказать тебе, Тр-р-руг. Удачи тебе.
Рассвет в горах представляет собой своеобразное зрелище. Труг даже вздрогнул, глянув в бесконечную белизну. Тучи повисли на пиках гор, окутав всю округу подобием хлопкового кокона.
Надежно упрятав Думбла в почти пустой мешок, Труг принялся увещевать малыша:
— Сиди там тихо. Тебе там будет тепло и хорошо.
Появился Маккоготь и принялся кружить перед входом в пещеру:
— Добр-р-рого тебе ут-р-р-ра, Тр-р-руг. Ты готов? Труг передал пращу Рокангусу:
— Всегда готов.
Рокангус помахал на прощание здоровым крылом, следя за исчезающими в тумане друзьями.
Это было опасное путешествие. Скользя вниз по ледяным долинам и поднимаясь по заснеженным склонам, хватаясь за острые замерзшие камни, Труг продвигался вперед, стараясь не терять из виду Маккогтя. Вслепую борясь со снегом, льдом и белыми облаками, Труг часто оступался и падал, но всякий раз поднимался и, сжав зубы, смахивал пот со лба. К тому же он ухитрялся все время помнить о мышонке, который сидел в мешке, притороченном за плечами. Труг потерял всякое представление о времени и пространстве, пока по-собачьи полз вперед и вверх. И именно в тот момент, когда он подумал, что больше не в состоянии сделать ни шагу, Маккоготь крикнул ему сквозь туман: