Саламандры: Омнибус
Шрифт:
— Сосредоточить огонь на защитниках стен! — проревел Тсу'ган на оперативной частоте, так, чтобы услышали все сражающиеся войска. Приближаясь к крепости, брат-сержант понял то, что само собой напрашивалось еще в редутах.
— Милорды, — поприветствовал он, поворачиваясь к Огненным Змиям.
— Я в твоем распоряжении, брат-сержант, — пророкотал Претор. Его отделение стояло сзади, похожее на безмолвных зеленых часовых.
— Сломаем ворота — прорвем оборону, — сказал ему Тсу'ган.
Он снял мелтабомбу с магнитного замка на поясе. Сержант Де'мас сделал то же самое, несколько боевых
— У нас хватит взрывчатки на трое ворот, — не стал скромничать Тсу'ган, окидывая взглядом кусок открытого пространства между «Лендрейдером» и стеной. — Только нужно, чтобы вы доставили меня туда и закончили дело.
Претор кивнул, хотя понял ли он план Тсу'гана или просто целиком доверился ему, брат-сержант не знал.
Удар еще одной ракеты на этот раз осветил бок «Огненной наковальни», даже несмотря на сияние огнеметных орудий, продолжающих изрыгать горящую смерть из закопченных глоток.
— Выступаем под прикрытием огня! — Тсу'гану приходилось кричать, чтобы его услышали.
— Значит, в пламя битвы, брат… — донеслось из потемок «Лендрейдера». Голос был резок и полон стали. Капеллан Элизий вышел на свет, хотя казалось, что тьма танкового трюма окутала его, точно саваном. Ухмыляющийся череп маски его шлема придавал ему мрачно-веселый вид.
— На наковальню войны! — закончил Тсу'ган. — Это честь для меня, брат-капеллан.
Элизий выхватил из ременной петли свой крозиус арканум и с яркой вспышкой активировал его силовое поле, затем знаком велел Тсу'гану продолжать.
Брат-сержант повернулся обратно к Претору:
— Можете вы сделать передвижную стену из щитов, брат?
Хохот Претора прозвучал, словно раскат грома. С превосходной четкостью он и его Огненные Змии образовали заслон из штормовых щитов, закрыв спереди и с боков Тсу'гана, Де'маса и еще семерых боевых братьев. Элизий шагнул за пределы защитного кордона.
— Берите их на себя, братья! — крикнул Элизий громогласно и уверенно. — Мой щит — Император и воля Вулкана!
Претор не стал терять времени.
— Вперед, штурмовой порядок «Эгида»! — пророкотал он, и Огненные Змии начали движение.
На терминаторов обрушился огонь тяжелого вооружения, но снаряды, не причиняя вреда, отскакивали от воздетых сцепленных штормовых щитов. Элизий шагал сбоку, в ногу с тяжелым шагом терминаторов, швыряя в предателей гимны веры и литании железа, точно зазубренные копья.
— …И вот на наковальне Вулкан сокрушил еретиков, его молот — точно комета, что обрушилась с небес. В кровь горы Смертного Огня они ушли…
Поле розариуса мерцало от попаданий, но капеллан, даже не дрогнув, продолжал идти вперед.
— …Трепещите, подлые предатели, и примите обещанную кару за свое вероломство! Горите, преступники, горите! Очиститесь в огне перед сиянием Императора!
К диатрибам Элизия присоединилось грохочущее стаккато выстрелов. Тсу'ган услышал его внутри защитного панциря из штормовых щитов. Четверо терминаторов образовали основную часть бронированной стены, сцепив щиты в единый барьер. Энергетические поля щитов в местах сцепления трещали и плевались голубыми искрами, оставляя запах озона. Еще по два Змия охраняли каждую сторону, подняв щиты и соединив
Саламандры в силовых доспехах, пригнувшись и сжимая в руках гранаты, разместились между ними: по пять космодесантников с каждой стороны «хребта» под командованием сержантов, прикрытые терминаторами с обоих флангов.
Тсу'ган отсчитал пятнадцать шагов. С каждым шагом огонь усиливался. За пределами передвижного редута из армированного керамита Тсу'ган слышал зубодробительный ответ оружия Саламандр и чувствовал над головой жар пламени, изрыгаемого огнеметами.
— …И карайте врагов Империума болтером и клинком!.. — продолжал Элизий. В его голосе, обычно похожем на холодное железо, сейчас пылала фанатичная ярость. Жгучие речи усиливались вокс-репродукторами его шлема, и пылкие проповеди разносились вокруг отчетливо и мощно, словно из громкоговорителя.
— …Предайте их мерзкие тела очищающему огню!..
Еще десять шагов.
— …Сбросьте презренных в бездну, где их разорвут в клочья когти беззакония!..
Еще пять.
— …И принявшие порчу будут гореть в преисподней, познавши кару на земле!..
Три.
— Услышьте меня, предатели, и трепещите!
Ворота были прямо перед ними.
Стена из щитов разошлась. В керамитовом заслоне открылась щель, пропуская Тсу'гана и его диверсантов вперед. Линия разделилась надвое, штормовые щиты были направлены в стороны, терминаторы отражали огонь автоматических пушек, сколько могли.
Из замаскированных бойниц, активированные близостью врага, появились «охотники-убийцы». Де'мас выбил одну из ракет: ее топливо взорвалось внутри стены, выбросив сноп осколков, похожих на железный град. Вторая стартовала: ее целью был капеллан, который двинулся вперед, чтобы присоединиться к братьям у ворот.
Элизий исчез в облаке огня и осколков. Тсу'ган был уверен, что тот погиб, но, когда дым рассеялся, появился капеллан, опустившийся на одно колено, но вполне живой. Поле розариуса мерцало вокруг него. Пусковая установка «охотника-убийцы» ушла внутрь и через пару секунд вернулась с новым боеприпасом.
— Ты посмел бросить меня на колени, трусливое орудие ереси! — крикнул Элизий с яростью, выпрямляясь. — Гневом Прометея я сокрушу тебя!
Его болт-пистолет рявкнул голосом проклятия, и «охотника-убийцы» не стало.
Вернувшись к отделению у ворот, капеллан отстегнул с пояса собственную мелтабомбу.
— Пусть принявшие порчу очистятся, — нараспев произнес он. Из доспехов, там, где взрыв ракеты пробил его щит веры, вился дым.
Стоя у ворот, Тсу'ган ощутил, точно жар, губительное воздействие, которое источала центральная эмблема. Чистое пренебрежение и агрессия, обещание разрушения и кровожадная угроза. Брат-капеллан Элизий подавлял его одним своим присутствием, но все же потребовалось усилие воли, чтобы воспротивиться злобе, которую вселял железный символ. Тсу'гану и его братьям пример капеллана придал сил, и они обратились к вере внутри себя, чтобы перебороть зловещее влияние. В мыслях осталось одно убеждение: крепость должна пасть.