Салфур: Тайны Запретного Леса
Шрифт:
Нос Брана отчетливо улавливал малейшие признаки того леса, что затерялся в трухлявом, грибном и резко рыбном аромате зеленого, жирного ягеля, наполненного вязкой болотной влагой. Того леса, чьи покатые глинистые пригорки и свежий мятный дух кедровых острых иголок никак не сочетались со зловонием, царящим в этой странной местности, в этом гнилостном болотном краю.
– Краг, подойди-ка сюда, – приказным тоном повелел старший ящер, жестом руки приглашая своего однородца приблизиться к нему. – Что скажем Конунгу Морлею?
Младшее ящероподобное существо немного сощурилось,
– Маленькие человеки. Ужасно уродливые, но довольно языкастые. Думаю, Конунг будет рад узнать, что мы привели к нему подвешенные языки, – заключил монстр и хлопнул Брана по плечу, давая понять, чтобы тот двигался быстрее.
– Верно-верно, – острая улыбка исказила нечеловеческий рот огромного ящера и он, запрокинув мощную дубинку на плечо, гордо зашагал впереди общей колонны. – Клетка или сразу придать их суду Морлея? – зашипело оно себе под нос, занимая свои мысли абсолютно риторическим вопросом, так как существо знало, что должно делать с пленниками.
Ребята шли, изредка оборачиваясь назад в удаляющийся вольный лесной край. И чем дальше оказывались знакомые просторы, тем более обреченными и несчастными они себя чувствовали, в груди замирали уставшие от злоключений сердца. Загадочного вида деревья со скрученными кверху, подобно козьим рогам, ветвями и свисающими с них чахлыми вьюнками закрывали собой безоблачный небосвод. Непроглядная тьма и молочного цвета туман сгущались над ними так, что едва можно было отличить мокрые склизкие топи, засасывающие все, что попадет в их вязкие лапы, от глинистой почвы, на которую можно было ступать без опасений. К вящему удивлению детей, над жирными черными кувшинками и кустистым камышом низко летали крохотные янтарные светлячки, освещая своими круглыми бочками затуманенное пространство безразмерной топи. Они были частью этого странного мира, этого странного места с его еще более странными жителями.
Бран охнул, когда заметил в этом болотистом ужасе среди темно-зеленых, мохнатых островков оленьего мха проявляющиеся призрачные силуэты деревянных полусгнивших лачуг. С кривыми овальными окошками, с раскрытыми настежь бурыми створками, длинными сопревшими лестницами, утопающими в склизкой, непроходимой тине, и с излишне ярким для этой, словно бы окутанной жирной сметаной, атмосферы, желтым светом, исходящим из помещений. Юноша заметил, как слегка колышущиеся тени таинственных существ проходят мимо, озираются, таращатся на опустивших головы путников.
Крупная, с широко расставленными шаровидными глазами жаба, трусливо прячась за бурого цвета занавесками, высунула голову в оконный проем. Очевидно, она старалась получше рассмотреть диковинных человечков, ведомых болотной стражей в обитель Конунга Морлея. Постепенно остальные жители этого трясинного городка, последовав ее примеру, начали выходить на крылечки и оглядывать ребят своими алыми, слегка выпученными глазами с узкими черными зрачками. Выглядели они по-настоящему уродливо: ростом чуть выше Брана, с огромными, словно набухшими, головами, толстыми скользкими губами и длинными тоненькими конечностями. Болотные твари прижимали перепончатые лапы к прорезям
– Какие отвратительные уродцы! – крикнула одна из старых, морщинистых жаб на чужом для путников языке и тут же кинула в их сторону горсть мокрой от сырости гальки. – Убирайтесь отсюда! Конунг Морлей хоть и добр, но не глуп! Он обязательно покарает вас, помяните мое слово!
Остальные жители этого, без преувеличения, гнилостного городка в поддержку слов старой жабы стали улюлюкать, горлопанить и подбрасывать на трясинную тропу тухлые овощи, крохотные яйца болотных птиц и глинистый песок.
– Убирайтесь, ублюдки! Прочь из Топи, монстры! Катитесь вон, выродки! – слышалось отовсюду.
Трясина, до этого казавшаяся абсолютно пустынной и безжизненной, неожиданно превратилась в огромный зловонный городок, населенный совсем недружелюбными тварями.
– Эй, тихо! Конунг Морлей станет решать! По домам, чернь! – стал выкрикивать безобразный главарь банды ящеров, потрясая своей дубиной.
К сожалению, его увещевания никак не подействовали на бушующую толпу. Казалось, жители этого места только убедились в собственной решимости покарать безвинных подростков.
– Смерть монстрам! Смерть монстрам! – кричали они на непонятном для путников языке, а совсем еще юные лягушата и походившие на жабоподобных детей вторили выкрикам родителей. – Смерть монстрам!
– Что они говорят? – подал голос Девин, стараясь говорить как можно тише.
– Кое-что нехорошее, – шепнул в ответ Бран.
К своему превеликому огорчению, юноша понимал эту странную речь и совсем не хотел переводить другу их страшные выкрики.
– Это-то я как раз понимаю по выражениям их лиц, вернее, морд, – ответил Девин, косясь на выходящих из своих покосившихся лачуг болотных существ. – А значение самих слов разве возможно разобрать? Какое-то нечеловеческое бормотание. Может, у них свой выдуманный язык?
Бран тяжело выдохнул. Казалось, что эта разноголосая буря, повторяющая одну и ту же фразу, как заученную наизусть молитву, никогда не утихнет.
– Они говорят «смерть монстрам». И да, это не выдуманный язык, а обыкновенная латынь. Только не спрашивай меня, почему они изъясняются именно на ней, этого я точно не могу знать.
Девин посмотрел на товарища так, словно видел его впервые.
– Латынь? Никогда о такой не слышал. А ты сам-то откуда ее знаешь?
– Все травнические фолианты на ней написаны. К тому же… – хотел было продолжить Бран, но один из крепких стражей, кажется, Краг, отвесил ему звонкую затрещину.
– Болтать не сметь! Только молчать и идти. Ясно? – грубо выкрикнул он, взяв Брана под локоть и оттащив от опешившего Девина. – Ты станешь говорить с нашим Конунгом. Язык у тебя подвешен.
Бран в недоумении посмотрел на огромного ящера. Уж если он самый болтливый из их группы, то, должно быть, Фиц в понимании этих болотных существ совершенно нем. К тому же, о чем он станет говорить с повелителем скользких амфибий и злобных рептилий? О самых жирных грызунах и насекомых, обитающих в этой местности?