Салон Желание
Шрифт:
Мать зарыдала, причитая что–то о разбитой судьбе дочери, о справедливости, которая все же когда–нибудь восторжествует. Восторжествует! Именно в этот момент, Шура решила, что предложение Буртаева примет, по указанному на визитке адресу явится в понедельник, с утра пораньше. Причем, выглядеть постарается сразу на оба варианта — на рабочий и на личный.
…. И вот она оказалась у особнячка с кариатидами и вошла в мягко отворившуюся зеркальную дверь. Белый пуловер, светлые джинсы, коса ниже пояса и никакого макияжа. Косметика фирмы «Керри» лежала в сумке на всякий пожарный случай. Шикарная, полутемная гостиная,
В кабинете Карла Леопольдовича, куда Саша попала, пройдя чрез анфиладу комфортабельных помещений, висело хорошая копия полотна Рубенса «Марс и Венера», которое она, мечтавшая о кандидатской диссертации по эстетике эпохи Возрождения, сразу оценила. А потом уже заметила энергичное, полное лицо вышедшего к ней из–за широкого письменного стола мелкокалиберного мужчины.
— Беляева? Александра Викторовна… Садитесь, садитесь. Гуманитарий, значит… Белиссимо! — Мужчина тяжко вздохнул, оттягивая узел шелкового платка, повязанного вокруг шеи. — Расскажите о своих научных интересах.
Саша коротко и изложила тезисы, уже придуманные для будущей диссертации о гуманистических мотивах в живописи высокого Возрождения. Работала в библиотеке института, листала толщенные альбомы с репродукциями картин, читала статьи. И постановила для себя — как бы там не сложилась, а специалистом она станет! Даже с преподавателем Соболевым план работы составляла, утопистка! А потом бежала в ясли за Зинулей, или тащила ее в детскую консультацию с очередным ОРЗ.
— Великолепно! Брависсимо! — оживился Карл Леопольдович, выслушав интересный доклад. — И опыт работы в торговле у вас есть?
— Небольшой, — смутилась растерявшаяся Саша. Уж как–то непоследовательно велся «допрос».
— Итальянский активный?
— Читаю. Говорить приходилось мало.
— Так… — директор помял мясистое ухо. — Игорь Сергеевич вам все объяснил?
— Боюсь… Не совсем.
— Хорошо, — он взглянул на часы и положил на стол большие, пухлые, беспокойно барабанящие кисти. — Времени у меня в обрез. Через десять минут здесь будет телевидение. И один из наших итальянских партнеров! Буртаеву, кстати, поручено поработать с ним переводчиком. А вечером… Вечером состоится презентация и банкет. Нет! — он снова схватился за явно мешавший платок. — Я с ума здесь сойду! Извините, детка… Вы появились в такой день…
— Понимаю. Мне Игорь Сергеевич сказал, что бы прийти в понедельник. Не подумал, наверное, что это уже тридцать первое. Я приду после праздника, если позволите. — Саша поднялась. — Какие же сегодня дела.
— Дел выше крыши. Э… Можно вас называть просто Сашенька? Терпеть не могу эти старческие заморочки с отчествами. Так вот, детка, вы явились как раз во время. И приступаете к работе немедля. Документы пока не оформляем — испытательный срок. За это время мы сумеем определить круг ваших обязанностей и размер оплаты. — Миниатюрный человек энергично покинул кресло и кивнул Саше: — Синьорина, за мной! А мне уже и прозвище дали — Карлсон.
— Который
— Нет не из–за крыши. Из–за этого, — он повертел в воздухе пальцем. — Из–за моторчика. Мой темперамент кажется сотрудникам слишком бурным.
— Вы итальянец?
— Сильно похож? — обрадовался Карлсон.
— Вы похожи на Жванецкого, — ляпнула Саша, следуя Ларкиному рецепту поисков сходства. Ведь Ларка считала, что физическая похожесть определяет совпадение и по другим параметрам. Типаж есть типаж во всей совокупности своих качеств.
— Ай, что ж вы сразу не сказали, Сашенька, что так хорошо чувствуете одесситов! — деланно огорчился Карлсон и слегка подтолкнул ее в спину.
,
…Саша попала на комфортабельную кухню, где над блюдами с фруктами и сладостями колдовали две нарядные дамы. Одна юная, яркого восточного типа, другая — солидной славянской внешности с массивным кренделем на голове и сверкающими кольцами на пухлых руках. Н обеих были деловые костюмы в широкую серо–черную полосу.
— Это Александра, на помощь дамам… — представил Сашу Карлсон и больше ничего добавить не успел, был срочно вызван в гостиную. Оттуда раздались возбужденные громкие голоса, восклицания и трепетная увертюра к опере «Травиата».
— Меня зовут Галлея, а это Нина Тимофеевна, — приятно улыбнулась Саше брюнетка с глазами газели, быстро сполоснула руки и поправила волосы. — Оставим пока кухонные заботы. Улыбка до ушей — наш выход, девочки!
Гостиная, которую уже видела Саша, оказалась торговым залом. Теперь в нем сияли люстры и велась оживленная беседа. На диване у столика с фиалками расположился Карл Леопольдович и стильно всклокоченная блондинка, выдающиеся формы которой обтягивала бежевая лайка, создающая эффект обнаженности. Но только на расстоянии. В близи же было видно, что строгий лайковый костюм с обилием кнопок и замочков призван прятать телеса и держать их в строгости. В кресле напротив сидела улыбчивая дама с эмблемой столичной телекомпании, а два парня — с камерой и софитами кружили возле приятной компании. Юная леди в лайке с пониманием дела улыбалась, в то время как Карлсон тараторил на большом подъеме:
— У нас «желание», а у них «дезидерио» — почувствовали разницу? Желание–то у нас у всех есть. А вот чтобы его грамотно реализовать, особый подход нужен. Итальянец в этом деле профи. У него не все так просто: «Люсю хочу». Он, милый, загорится весь, хвост распустит, соловьем разольется — «де–зи–де–рио»! Звук какой — чистейшей воды Верди! — Он махнул рукой и оперные трели, льющиеся из проигрывателя, умолкли.
— Расскажите поподробнее о вашем салоне, — попросила журналистка и, заметив, что камера уперлась в блондинку, «размяла» лицо серией привычных гримас от ужаса до восторга.
Карлсон перешел на официальный тон: — Салон «Желание» является филиалом известного миланского дома моды. Совместное предприятие — обоюдная выгода. Во–первых — торговая площадь. Этот особнячок концы позапрошлого века нам помогли отреставрировать и украсить итальянские мастера.
— Вы открываетесь прямо с первого января? — просияла журналистка. — Неожиданное решение.
— Напротив — самый подходящий день для успешного начала. Вот вы, милая, непременно что–то ждете от праздника.
— Жду… — интригующе улыбнулась журналистка.